Похищение - Пиколт Джоди

Между пальцами моих ног просеивается мутная вода. Я попеременно поворачиваюсь на все четыре стороны света. «Если ты там, Рутэнн, — думаю я, — мне сейчас пригодилась бы твоя помощь».

— Беспорочная Святая Марта, — говорю я, чувствуя себя круглой идиоткой, — убей дракона этой напасти.

Я раздираю швы на мешочке — и его содержимое летит по ветру, прежде чем осесть на поверхности воды. Камень идет ко дну, а вот дальнейший путь порошка проследить труднее.

Но я смотрю, пока не исчезает последнее пятнышко, — таково было указание. Затем складываю кусочек красной ткани и прячу его в лифчике, где он и пролежит, пока луна не попросит его вернуть.

Закончив с mojo, я обуваюсь и иду пешком обратно к зданию суда. Не то чтобы я верила, нет. Просто, как это часто случается, я не могу позволить себе роскошь безверия.

По окончании слушания Эрик едет в офис готовиться к завтрашнему процессу. Фиц идет со мною забирать Софи из садика и предлагает после этого где-нибудь перекусить. Но я боюсь оставаться с ним наедине, не знаю, как себя вести.

— Давай как-нибудь в другой раз, — говорю я нарочито беспечно и тороплю Софи к выходу, пока Фиц не успел ничего возразить.

И тут же напарываюсь на засаду репортеров. Звездопад вспышек ослепляет меня. Этого оказывается достаточно, чтобы я поняла, что в данный момент больше всего на свете хочу оказаться в нашем розовом трейлере.

На обед я делаю бутерброды с арахисовым маслом и джемом. Поев, Софи принимается рисовать синих китов, русалок и прочих обитателей морского дна, а я засыпаю.

Снится мне, что на шее у меня ошейник, а Грета держит меня на поводке. Она хочет, чтобы я что-то нашла, но я понятия не имею, что мы ищем.

Проснувшись, я в кои-то веки думаю не о папе. Солнце уже наполовину вышло из-за горизонта, и трейлер залит жутковатым оранжевым светом, как будто, пока я спала, Софи выкрасила стены и потолок. На полу я вижу разбросанные картинки, но ее нет.

— Соф! — зову я, приподнявшись.

Открываю дверь в ванную — и там ее нет. Проверяю спальню.

— Софи?

Я заглядываю под кровать, в плетеную корзину для белья, в кухонные шкафы, в холодильник — во все места, где ребенку может вздуматься сыграть в прятки. Выйдя на улицу, я слышу лишь отдаленный рокот машин, да еще кое-где изредка гавкнет пес.

— Софи Изабель Тэлкотт, — кричу я, чувствуя, как бешено бьется сердце, — немедленно выходи!

Взгляд мой падает на темный трейлер Рутэнн, где Софи так часто бывала в последний месяц.

Грета вылазит из-под крыльца, где пряталась от солнца. Она поднимает голову и скулит.

— Ты знаешь, где она?

Я стучу в двери соседям, с которыми не удосужилась даже познакомиться, и спрашиваю, не видели ли они Софи. Я снова проверяю все укромные уголки розового трейлера. Я опять выхожу во двор и что есть мочи выкрикиваю ее имя.

Ведь совсем несложно забрать маленькую девочку, оставленную без присмотра.

Я внезапно слышу голос своей матери, вопрошающей со свидетельской трибуны: «Но вот вы… вы можете не кривя душой сказать, что ни разу в жизни не совершали ошибок?»

Я дрожащей рукой вытаскиваю из сумочки мобильный и набираю номер Эрика.

— Софи с тобой?

Я по голосу слышу, что отвлекаю его от важных дел.

— Да что ей делать в офисе?

— Она пропала, — говорю я, глотая слезы.

Он, видимо, отказывается мне верить.

— Как это пропала?

— Я заснула, а когда проснулась… ее нигде не было.

— Вызывай полицию! — приказывает Эрик. — Я еду домой.

Полицейские спрашивают, какого Софи роста, сколько она весит. В синей она была футболке или в желтой. Помню ли я, какой фирмы у нее кроссовки.

Их вопросы затягиваются петлей у меня на шее. Я не знаю правильных ответов. Я не помню, когда она носила голубую футболку — сегодня или на прошлой неделе. Я давно не измеряла ей рост и не взвешивала ее. Я знаю, что кроссовки у нее розовые, а вот какой фирмы — вылетело из головы.

Подробности, в которые я могу их посвятить, не помогут найти пропавшего ребенка, но они вытатуированы у меня на сердце. Ямочка у Софи только на одной щеке. Между передними зубами у нее щербинка. На спине — родинка. Я помню голос, которым она зовет меня среди ночи; помню, как сверкает на солнце камень, который она всегда носит в кармане. Насчет роста я могу сказать одно: когда она сидит у меня на плечах, то достает до дверной коробки. Вес ее — ровно столько, сколько не хватает сейчас в моих объятиях.