Клуб патриотов - Райх Кристофер

Они сошлись на том, что сами будут вести наблюдение в надежде, что получится вовремя заметить тревожные сигналы и предупредить сенатора Маккой.

Их группка остановилась под телевизионной башней. Совсем рядом играл оркестр военно-морских сил США. Медные духовые инструменты и барабаны стучали в сердце каждого, зовя к бою.

— Ничто так не будоражит кровь, как военные марши Джона Сузы, — произнес Гарри. — Прямо хочется выпрямиться, расправить плечи и отдать честь.

— А мне хочется убежать куда подальше, — сказал Уолтер.

Президентская платформа находилась в шестидесяти метрах от них. Места на трибуне позади нее почти все были заняты. Болден заметил Фон Аркса из ФБР, Эдварда Логсдона, писателя Чарльза Коннолли и, конечно, Джеймса Дж. Джаклина. Клуб негодяев. Отсутствовали только Рэмзер и Шифф.

Болден посмотрел на часы — 11:55. Через пять минут начнется инаугурация. Он огляделся, стараясь не привлекать к себе внимания. Повсюду виднелись полицейские в форме. По словам его матери, за счет сканлоновцев усилили «периметр безопасности» и обеспечили «полностью контролируемую, но прозрачную среду». Он знал, что это значит: сотрудники «Сканлона» одеты в гражданское, однако вооружены и имеют разрешение в случае необходимости применять оружие. Некоторые, как он понял, будут искать его.

— Уолтер, твой радарчик при тебе? — спросил Томас.

Коренастый мужчина с брюшком достал из кармана прибор.

— Ты тоже об этом подумал?

— Просто интересно взглянуть, сколько тут слоняется наших друзей.

Уолтер включил прибор. Неподвижная черная точка указывала на базу. Вспыхивающие крестики указывали на чипы, имплантированные сотрудникам «Сканлона».

— Ничего, — произнес Уолтер, — дай-ка посмотрю в других диапазонах.

Внезапно оркестр перестал играть. Все головы повернулись в сторону лестницы Капитолия. В воздухе повисла тишина, едва нарушаемая отдаленным шумом «Черных ястребов», которые обеспечивали безопасность на высоте в триста метров. Президент и первая леди сошли по лестнице, за ними следовала сенатор Маккой, а далее — вице-президент и новый вице-президент.

— Ни хрена себе! — сквозь зубы процедил Уолтер, поднося прибор ближе к глазам. — Слушай, да они повсюду. В радиусе сотни метров от нас я насчитал не меньше восемнадцати.

— И просто выполняют свою работу, да? — сказал Болден.

Джеймс Джаклин занял место на трибуне рядом с двумя другими людьми, занимавшими до него пост министра обороны, а сейчас работавшими в «Джефферсон партнерс». И в этом не было ничего удивительного. Джаклин поглубже засунул руки в карманы своего кашемирового пальто: вице-президент принес присягу несколько минут назад, и теперь наступила очередь главного события.

Он огляделся. Трудно было не испытывать благоговения, вызванного пышностью и красочностью этой церемонии — отливающий золотом духовой оркестр, украшения из цветов национального флага и красные ковровые дорожки. Флаги на Капитолии были, наверное, размером с городской квартал. Повсюду царил помпезный дух римской империи, так нравившийся Джаклину. Мероприятие по высшему разряду.

Он вспомнил свою первую инаугурацию тридцать лет назад. Тогда она проводилась с восточной стороны Капитолия, которая продувалась пронизывающим ветром с равнинного района Анакостия. В 1841 году Старый Типпекану, Уильям Генри Гаррисон, отважно на жутком холоде произносил свою полуторачасовую инаугурационную речь. И через месяц умер от воспаления легких. Только Рейган изменил процедуру: принося присягу, Ронни хотел смотреть на запад, то есть на всю страну. На открывающиеся возможности. Доктрина О'Салливана о божественном предназначении США до сих пор жива. «Нет, — думал Джаклин, и его грудь вздымалась от волнения, — все только начинается. Люди говорят об „американском столетии“. Нет, это будет „американское тысячелетие“. Эта страна рождена, чтобы править миром». И он встанет у руля. Неофициально, конечно. Зачем ему? Настоящая власть — та, что за троном. Какие верные слова! Французы правильно говорят: «серый кардинал». Он будет править из тени.

Поймав взгляд директора ФБР, Джаклин кивнул. Фон Аркс отвел глаза в сторону, словно и не видел его. Чарльз Коннолли сидел за первой леди, будто ее комнатная собачка. Председатель Верховного суда Логсдон стоял на трибуне. В черной мантии он больше походил на приземистого, страдающего дурным пищеварением сотрудника похоронного бюро, чем на высокопоставленного знатока Конституции. На секунду их взгляды встретились. Логсдон втянул голову в плечи, словно прячась от назойливой пчелы.