Клуб патриотов - Райх Кристофер

— Они собираются убить ее, — произнесла Бобби Стиллман. — Сегодня утром. Во время инаугурации.

— Ты тоже знаешь об этом? — спросил Болден.

Его мать кивнула:

— Мы выбили эту информацию из сканлоновца, которого захватили на Юнион-сквер. Это хорошо. Плохо то, что он не знает, когда точно и каким образом. Только где.

Корона. Бобби Стиллман. Болден приложил руку ко лбу. Теперь все сходилось.

— Вы сообщили в полицию или Секретную службу? — спросила Дженни.

Бобби Стиллман нахмурилась:

— И что я скажу? Как назовусь? Или мне сказать, что я покрываю подозреваемого в убийстве в штате Нью-Йорк? Получается, что у нас убийц уже двое. Почему бы тогда сразу не позвонить в ФБР? Соедините меня с директором Фон Арксом. Ой, я забыла, он ведь тоже в этом клубе.

Дженни в ужасе посмотрела на нее:

— И поэтому мы ничего не сделаем, чтобы остановить убийство?

Бобби Стиллман склонила голову:

— Я не знаю, что тут можно сделать.

Они ехали молча. Валил крупный снег, и фары освещали белую пустыню. Машина свернула на парковую автостраду Джорджа Вашингтона. То тут, то там из-за деревьев виднелся Потомак, широкий, неподвижный и темный. Глядя на воду, Болден искал ответы на свои вопросы.

— Ты не представляешь, чего мне стоило уйти.

Слова прозвучали так тихо, что Болдену показалось, что их произнес кто-то внутри него. Он взглянул на мать.

— Я же твой сын. Ну ладно, ты выкинула из своей жизни моего отца. Но зачем ты выбросила и меня?

— Я была в бегах. Как я могла взять тебя с собой?

— А почему нет? Что могло быть хуже? Ну поймали бы тебя, ну отдали бы меня в приют. В чем разница?

Бобби Стиллман не могла выдержать его взгляд.

— Разница в том, что ты был бы для меня обузой.

— Вот наконец-то я слышу правду!

— И я не хотела, чтоб тебя забрали они. У меня на примете было несколько друзей — людей, которым, как я считала, можно доверять. Я спрятала тебя, но… они предали меня.

— Левый край обороны, — сказал Болден. — Как всегда, лучше не полагаться.

По лицу матери пробежала тень. Вздыхая от гнева, отчаяния и в то же время с надеждой, она заговорила о прошлом. О взрыве «Гардиан Майкросистемс» и убийстве Дэвида Бернстайна. О том, как Джаклин подставил ее и сделал преступницей. О том, как она вынуждена жить, переезжая из города в город, вечно без денег. И наконец, о том, что ее долг — вывести на чистую воду «Джефферсон партнерс» и, разоблачив, положить конец их деятельности.

— Как тебе понять? — сказала она. — Это было безумное время. Мы были охвачены страстью, были такими злыми. Мы верили в идею. А сейчас кто во что верит?

— Но вы так и не вернулись, — заметила Дженни. — И ни разу не написали Тому ни строчки.

— Для него было лучше меня забыть.

— Ты бросила меня не в два года, — сказал Болден. — Мне тогда было шесть. И ты уже стала для меня всем.

— Думаешь, ты бы понял? Способен ли шестилетний мальчонка понять, что значит жертвовать? Дети думают только о себе. Что я должна была сказать? Пора повзрослеть, мой мальчик, есть вещи поважнее кока-колы и маминой улыбки?

Болден покачал головой. Он не ощущал ни потери, ни печали, ни жалости к себе. Эта его часть умерла давным-давно. Он удивился, когда услышал, как она всхлипнула, и увидел, что по лицу матери текут слезы. Она отвернулась, вытирая щеки.

— О господи! — с болью в голосе рассмеялась она, и губы ее дрожали. — Я вела себя ужасно. Я знаю. Тогда я сделала свой выбор и сегодня снова делаю его. Я не позволю Джаклину подменять собой волю народа. А именно этим он и занимается. Он не доверяет нам. Всем нам. Теперь и вы это знаете. Да, я была плохой матерью, и об этом мне напоминал каждый прожитый день. Но я поступила так, как должна была поступить.

Болден протянул ей руку. Бобби посмотрела на нее и перевела взгляд на сына. Их пальцы переплелись, она держала его за руку и уже не отпускала ее.

68

Эллингтон Фиск, агент Секретной службы Соединенных Штатов, прошел через парадный вход в вестибюль Белого дома и обратился к собравшимся:

— Господин президент, сенатор Маккой, мы готовы.

Было десять часов утра, вторник, 20 января — день, когда по решению Конгресса проводится инаугурация. В вестибюле стояли президент и первая леди, их трое взрослых детей и двое внуков, сенатор Маккой, ее отец, сестра и две племянницы. После объявления Фиска вся группа поспешно поставила чашки с блюдцами на стол и направилась к двери.