Гротеск - Кирино Нацуо

— Как скажешь. — Я быстро сунула тетрадку в сумку.

— А бабуля куда делась?

— Умерла. Она болела, — повторила я то, что услышала от якудза.

Бомж вздохнул и проговорил с какой-то странной интонацией:

— Ничего себе! Стоило не прийти разок, и вот пожалуйста — умерла. Хрень какая! Хорошая была бабуля. Жалко, пожила мало.

— А ты, выходит, ее клиент? Могу ее заменить.

— Правда?

— Ты бездомный?

Я обвела его взглядом. Одежда на нем была еще приличная, не такая грязная, как пожитки, которые он таскал с собой. Он попятился и опустил голову.

— В общем-то, да.

— Ну и ладно.

Какая разница: бомж, не бомж… Я кивнула в знак согласия. Осталось только договориться по деньгам.

Мужик вздохнул с облегчением и огляделся по сторонам.

— Тут такое дело… У меня бабок в обрез. Мы со старухой занимались на пустыре у станции.

На пустыре? Это, конечно, перебор, но если по-быстрому, может, обойдется, подумала я. Какая разница — где, платили бы деньги.

— Сколько дашь?

— Восемь.

— А старухе сколько платил?

— Когда три, когда пять. Но ты молодая. Я жмотничать не буду.

Что и говорить, приятно услышать такое. Я показала ему восемь пальцев:

— Пойдет.

И мы двинулись к станции Синсэн. На склоне возвышавшегося над ней холма есть большой пустырь, заросший сухой травой. Судя по всему, на нем затевают стройку — на земле сложены леса и стройматериалы. Место самое подходящее. Спрятавшись за лесами, я сняла плащ. Бомж пристроил рядом свои пожитки и шепнул:

— Давай-ка я сзади…

— Действуй! — Я сунула ему презерватив и, упершись руками в леса, выставила задницу. — Только быстрей! Холодно.

Бомжара тут же приступил к делу. Что он за тип? Откуда? Какая разница! Он платит — вот главное. Все так непробиваемо просто, что до меня даже не сразу дошло, но, поняв это, я обрадовалась. Бомж наяривал вовсю, пока не выполнил задачу. Я достала пачку салфеток, которые раздавали на станции Сибуя (спасибо компании «Такэфудзи»), обтерлась.

— Спасибо, — проговорил мужик, натягивая штаны. — Ты классная баба. Давай как-нибудь еще разок перепихнемся. Вот только накоплю деньжат.

Он сунул мне в ладонь замызганные бумажки. Разглаживая их, я пересчитала: все правильно — восемь тысяч. Глядя в спину удалявшемуся с пустыря бомжу, я положила деньги в кошелек. На истоптанной, высохшей траве валялся использованный презерватив. Я нашла его у кровати в гостинице, где мы были с Ёсидзаки. Вот и отлично! Буду делать, что хочу. Мусорить, бузить на улице. Я подняла взгляд на ночное небо. Ночь была прохладная, дул холодный осенний ветер, но сердце в груди билось часто-часто. Я никогда не чувствовала себя такой свободной и счастливой. Я способна выполнить любое желание мужчины. Я — классная баба.

Именно тогда, вернувшись опять к своему Дзидзо, я и встретила Юрико. На пятачке, который я отбила у Леди Мальборо, стояла какая-то особа, к тому же — иностранка. Кровь бросилась мне в голову, но, подойдя ближе, я поняла, что это Юрико. Она безучастно смотрела на меня, будто не узнавая. Такая же заторможенная, как в школе. Я оглядела ее. Грудь расплылась, грубая плоть выпирала во все стороны. Глубокие морщинки у глаз забиты комочками пудры. И в придачу у бывшей красавицы образовался двойной подбородок. Но, несмотря ни на что, она вырядилась в красную кожаную куртку, из-под которой торчала серебристая ультра-мини-юбка. Я еле сдержалась, чтоб не расхохотаться.

— Юрико!

Юрико испуганно посмотрела на меня, все еще не понимая, кто перед ней.

— Ты кто?

— А ты не знаешь?

Я стала такой шикарной, что Юрико меня не узнала. А сама превратилась в обезьяну. Класс! Меня разбирал смех. Подул холодный северный ветер. Юрико зябко поежилась и запахнула на груди свою красную куртку. А мне наплевать на ветер. Я только что заработала несколько тысяч прямо на улице. Так что куда тебе до меня, бывшая красотка! Как родилась шлюхой, так и не бросаешь это дело. Но какая же ты уродина! Я громко рассмеялась.

— Мы встречались? В каком-нибудь клубе? — чопорно поинтересовалась Юрико.

— Нет, не в клубе. А ты постарела. Морщины… одрябла… Сначала я даже тебя не узнала.

Юрико в замешательстве наклонила голову, чтобы лучше меня рассмотреть. Манера двигаться, жесты остались прежними. Она привыкла к всеобщему вниманию и была так красива, что людей, само собой, так и тянуло к этой королеве.