Гротеск - Кирино Нацуо

— Я сам посмотрю, а ты жди здесь.

— Если он дома, скажи, что я на крыше.

Не обращая внимания на подозрительно косившегося на меня Чэня И, я начала подниматься но ступенькам. Вся лестница между четвертым этажом и крышей была засыпана мусором — обрывки бумаги и газет на английском языке, пластиковые бутылки, бутылки из-под вина и сакэ, коробки от компакт-дисков, рваные простыни, презервативы размножались, как живые. Я перешагивала со ступеньки на ступеньку, распихивая все это богатство носком мокрой туфли, и, миновав квартиру Чжана, через открытую дверь вышла на крышу. Под дождем мок матрас, напомнивший мне мертвеца. Он не помещался на лестничной площадке, и часть торчала наружу. Тот самый, что бросил парень с языковых курсов. На нем, опустив голову, сидел Чжан в нестираной майке и джинсах. Давно нестриженный — волосы на ушах, зарос щетиной. Полная гармония с наваленным вокруг мусором. Я вдруг вспомнила побитые дождем цветы в мамашином саду. Дождь кончится — и они опять поднимут голову.

— Что ты здесь делаешь?

— Ого! Это ты? — Чжан удивленно уставился на меня. Я заметила, как на его шее блеснула золотая цепочка.

— Это Юрико цепочка?

— А-а… эта? — Он коснулся цепочки, будто вспомнив о ее существовании. — Значит, ее звали Юрико?

— Да. Моя знакомая. Она всегда одевалась как я. Один в один.

— Ну одевалась и одевалась, — отвечал Чжан, поигрывая цепочкой. На краю матраса расплылось мокрое пятно — натекла вода с моего зонтика, но Чжану было все равно.

— Ведь это ты убил Юрико, да?

— Да. Она меня попросила, вот я и убил. Получилось, как с моей сестрой. Я тебе сказал, что она упала в море и утонула. Это неправда. Я ее убил. В контейнере по пути в Японию мы каждую ночь занимались сексом. Такая скотская жизнь была ей противна, и она стала просить, чтобы я ее убил. Плакала. Я много раз говорил ей: «Ничего страшного. Будем как муж и жена», — но убедить так и не сумел. И столкнул ее в море. Волны уносили ее все дальше, она махала рукой, прощаясь со мной. И улыбалась. Сестра была рада, что расстается с такой жизнью. Чтобы приехать в Японию, мы залезли в долги. Идиоты! И теперь, если женщина просит убить ее, я убиваю. Если человек не может разобраться со своей жизнью, я делаю это за него. Ну а ты что думаешь?

На лице Чжана, едва различимом во мраке, мелькнула улыбка. Ветер крепчал, заливая наши лица дождем. Я отвернулась, пытаясь укрыться, а Чжан только поморщился. На лбу у него блестели дождевые капли.

— Я пока не хочу умирать. Может, потом, когда-нибудь…

Чжан схватил меня за ногу обеими руками.

— Какая же ты тощая! Как скелет. Почему? Может, ты больная? Вот моя сестра и Юрико, они нормальные, а с тобой что происходит?

— Я — больная? Но мне не хочется умирать.

— Есть люди, которые уже одной ногой в могиле, хотя сами этого не знают, а бывают и такие, кто здоров как бык, но все равно выбирают смерть. Согласна?

На меня вдруг навалилась тоска. Почему с Чжаном мне так одиноко и невесело? Я присела на грязный, насквозь промокший матрас. Чжан обхватил меня за плечи и прижал к себе. От него пахло потом и нестираной одеждой, но мне было все равно.

— Пожалей меня. Пожалуйста.

Я опустила голову на грудь Чжана, перебирая пальцами поблескивавшую у него на шее цепочку.

— Ладно. А ты пожалей меня.

Так мы держались друг за друга, нашептывая:

— Пожалей меня, пожалей меня.

9

[Месяц][день]

Сибуя:? Араи, 10 000 иен

Сибуя: иностранец, 3000 иен

Чжан — лгун, на котором клейма негде ставить. Редкая сволочь. Да еще и убийца в придачу. Я стояла в магазине у стойки кассы, чтобы заплатить за банку пива, пачку сушеного кальмара и пузырек таблеток «джимнемы», и думала о Чжане.

— Эй! — Кто-то постучал мне по спине.

Тут только я заметила, что протиснулась к стойке без очереди. Это меня не смутило, и я сказала кассирше:

— Дайте мне еще одэн. С рыбой, дайконом и конняку.^[51] И побольше бульона.

Человек у меня за спиной недовольно хмыкнул, но девчонка на кассе — я часто заглядывала в этот магазин, и она знала меня в лицо, — ни на кого не обращая внимания, подошла к баку из нержавейки, в котором подогревался одэн, и принесла, что я просила. Две молодухи, стоявшие за мной, что-то пропищали насчет «некоторых, что норовят без очереди пролезть», но я так на них зыркнула, что они сразу сбледнули с лица. В последнее время я чуть что — прямо в глаза смотрю. И на работе, и дома. Я — чудовище. Совершенно особое существо. И если кому-то это не нравится, пусть попробует стать такой, как я.