Химера - Герритсен Тесс

Джек завел яхту на свою стоянку, пришвартовался и ступил на пирс. После нескольких дней в море ноги слегка подкашивались. «Первым делом – холодный душ», – подумал он. Уборку на яхте Джек отложил на вечер, когда будет прохладнее. Что же до Хамфри – ничего страшного: еще один день в кошачьей гостинице этому волосатому шару не повредит. Таща тяжелую сумку, Джек прошагал весь пирс и уже двинулся по эспланаде мимо бакалейного магазинчика, как вдруг его взгляд упал на газетный автомат. Сумка выскользнула из рук и шлепнулась на землю. Джек уставился на шапку, раскинувшуюся по всей ширине полосы свежей «Хьюстон кроникл»: «Внеплановый запуск шаттла. Обратный отсчет начался – старт завтра».

«Что произошло? – подумал он. – Что пошло не так?»

Дрожащей рукой Джек вытащил из кармана несколько четвертаков, скормил их в щель и выхватил газету. Статья сопровождалась двумя фотографиями. На одной был астронавт Национального космического агентства Японии Кеничи Хираи. На второй – Эмма.

Джек подхватил сумку и помчался к телефону.

На совещании присутствовали три врача, и Джек сразу понял, что возникшая проблема – медицинского характера. Когда он вошел в зал, все удивленно повернули голову. Во взгляде руководителя полета МКС Вуди Эллиса он прочел немой вопрос: «И с чего это к нам вернулся Джек Маккаллум?»

– Джек помогал разрабатывать протокол оказания неотложной медпомощи для первого экипажа станции, – пояснил доктор Тодд Катлер. – Полагаю, он будет нам полезен.

– Личный аспект может осложнить дело, – встревоженно проговорил Эллис.

Он имел в виду Эмму.

– Все члены этого экипажа для нас почти что семья, – возразил Тодд. – Так что в некотором смысле сейчас это для всех дело личное.

Джек уселся рядом с Тоддом. За столом расположились заместитель директора НКТС,[18] руководитель полетных операций МКС, врачи экипажей и несколько руководителей программ. Также присутствовала Гретхен Лиу, сотрудник НАСА по связям с общественностью. Если не считать дат стартов, новостные службы средств массовой информации чаще всего игнорировали деятельность НАСА. Однако сегодня в ожидании Гретхен журналисты из всех новостных агентств набились в крошечный зальчик для прессы в Центре общественной информации НАСА. «Сколько внимания, – подумал Джек. – Любовь публики переменчива. Ей нужны взрывы, трагедии. Сложные ситуации. Сама по себе идеально проделанная работа никому не интересна».

Тодд передал ему листок бумаги, на котором было написано: «Данные анализов и обследований Хираи за последние 24 часа. С возвращением!»

Джек пролистал медицинский отчет, одновременно слушая совещание. У него в руках были результаты анализов за сутки, и ему потребовалось некоторое время, чтобы понять самое главное. Астронавт Кеничи Хираи был серьезно болен, данные анализов приводили в замешательство. Шаттл «Дискавери» готов стартовать в шесть утра по восточному поясному времени, полетят экипаж Киттреджа и врач-астронавт. Обратный отсчет шел согласно расписанию.

– Есть какие-либо изменения в рекомендациях? – спросил врачей заместитель директора НКТС. – Вы по-прежнему полагаете, что Хираи может подождать до эвакуации на шаттле?

– Да, мы считаем, что эвакуация на шаттле – самый безопасный вариант, – ответил Тодд Катлер. – В этом отношении наши рекомендации остаются неизменными. МКС прекрасно укомплектована медицинским оборудованием, там есть все необходимые препараты и оборудование для поддержания сердечной деятельности и дыхания.

– Значит, вы полагаете, у него сердечный приступ?

Тодд посмотрел на своих коллег.

– Откровенно говоря, – признался он, – мы не до конца в этом уверены. Кое-что действительно указывает на инфаркт миокарда – сердечный приступ, иными словами. Главным образом это высокий уровень кардиоферментов в его крови.

– Тогда почему вы не уверены?

– ЭКГ показывает лишь неспецифические изменения – несколько инверсий Т-волн. Это нетипично для инфаркта миокарда. К тому же Хираи прошел тщательное обследование на предмет сердечно-сосудистых заболеваний еще до участия в программе. Факторов риска не наблюдалось. Откровенно говоря, мы не знаем, что происходит. Но допускаем, что у него сердечный приступ, поэтому эвакуация на шаттле – лучший вариант. Это более мягкий спуск в атмосфере и контролируемая посадка. Пациент не испытает такого стресса, как на КАС. На МКС смогут справиться с аритмией, если таковая разовьется.

Джек оторвал взгляд от отчета о лабораторных исследованиях:

– Без необходимого оборудования на станции нельзя фракционировать креатинкиназу. И как же тогда убедиться, что источник этих ферментов – сердце?

Все посмотрели на него.

– Что ты имеешь в виду под словом «фракционировать»? – поинтересовался Вуди Эллис.

– Креатинкиназа – фермент, помогающий клеткам мышц расходовать накопленную энергию. Когда клетки сердца повреждаются, скажем, во время сердечного приступа, уровень креатинкиназы в крови поднимается. Вот почему мы полагаем, что это сердечный приступ. А если это не сердце?

– А что еще?

– Повреждение каких-нибудь других мышц. Травма, например, или судороги. Воспаление. В действительности даже простая внутримышечная инъекция может вызвать подъем креатинкиназы. Нужно фракционировать креатинкиназу, чтобы узнать, действительно ли причина в сердечной мышце. На станции это исследование провести нельзя.

– Значит, возможно, у него не сердечный приступ.

– Верно. И здесь возникает еще одна странность. После острого мышечного поражения уровень креатинкиназы должен был вернуться к норме. Но посмотрите на результаты анализов. – Джек указал на страницы с отчетом и зачитал цифры. – За последние двадцать четыре часа уровень постоянно повышался. Это означает длительное поражение.

– Это лишь часть загадки, – добавил Тодд. – Отклонения от нормы наблюдаются по всем анализам, и характер их определить невозможно. Ферменты печени, отклонения в работе почек, реакция оседания эритроцитов, количество лейкоцитов. Некоторые результаты показывают повышение уровня, другие – понижение. Словно болезнь по очереди атакует различные группы органов.

Джек взглянул на коллегу:

– Атакует?

– Это просто фигура речи, Джек. Я не знаю, с каким процессом мы имеем дело. Знаю только, что в лабораторных исследованиях нет ошибки. Мы установили наблюдение за остальными членами экипажа, у них все в норме.

– Но его состояние – повод для эвакуации?

Вопрос был задан руководителем полетных операций шаттла. Он был не в восторге от подобной перспективы. Первоначально задача «Дискавери» заключалась в нахождении и починке секретного спутника-шпиона «Козерог». А теперь полет придется посвятить сложной ситуации на МКС.

– Вашингтону не слишком нравится отсрочка в ремонте спутника. Вы отбираете у них запуск, чтобы «Дискавери» сыграл роль летающей «скорой помощи». Это действительно необходимо? Разве Хираи нельзя вылечить на станции?

– Мы не можем ничего предсказать. Мы не знаем, что с ним, – ответил Тодд.

– Господи боже, на станции же есть врач. Разве она не в состоянии оценить ситуацию?

Джек напрягся. Это был наезд на Эмму.

– Она не рентгеновская установка, – возразил он.

– У нее есть практически все, что нужно. Как вы называли станцию, доктор Катлер? «Хорошо оснащенное медицинское учреждение»?

– Астронавта Хираи нужно вернуть на Землю, и как можно скорее, – вмешался Тодд. – Это наша позиция. Если вы подвергаете сомнению оценки врачей, ваше право. Со своей стороны скажу, что я никогда не сомневался в суждениях операторов инженерной системы или системы ракетных двигателей.

Это заявление тут же прекратило споры.

– Еще есть какие-нибудь соображения? – спросил заместитель директора НКТС.

– Погода, – отозвался метеоролог НАСА. – Стоит упомянуть о том, что к западу от Гваделупы формируется шторм, который очень медленно движется на запад. Это не затронет старта. Но в зависимости от пути могут возникнуть проблемы в Кеннеди на следующей неделе.

– Спасибо за внимание. – Заместитель директора оглядел комнату: вопросов больше не было. – Значит, запуск остается в силе, в пять утра по центральному дневному времени. Увидимся на запуске.

Калифорнийский залив блестел в сумерках, как расплющенное серебро. Сидя за столиком уличного кафе «Три девы», Хелен Кёниг смотрела на рыболовецкие лодки, направляющиеся в Пунта-Колорада. Это время дня она любила больше всего: прохлада вечернего бриза на ее загорелой коже, мышцы приятно утомлены полуденным плаванием. Официант принес ей «Маргариту» и поставил на стол.

– Gracias, señor,[19] – пробормотала она.

На мгновение они встретились взглядами. Она увидела спокойного горделивого мужчину с усталыми глазами и посеребренными сединой волосами, и ей почему-то стало неуютно.