Смертницы - Герритсен Тесс

– Агент Барсанти из ФБР. Бюро обычно не присылает людей из Вашингтона, если в городе есть местное отделение.

– Я не знал, что к делу подключилось ФБР, – сказал Силвер. Это признание озадачило Габриэля. Национальный совет по разведке контролировал ФБР; Силвер должен был знать о миссии Барсанти.

– Освобождением заложников ФБР не занимается, – заявил Силвер. – Мы вызвали специальную антитеррористическую команду из Отдела стратегической поддержки.

– Вы привлекли Пентагон? – изумился Габриэль. – К военной операции на территории США?

– Я понимаю, это кажется противозаконным, агент Дин, – вмешался сенатор Конвей. – Но существует недавняя директива «Общий план ОКНШ 0300-97». Она позволяет Пентагону привлекать антитеррористические военные формирования для урегулирования конфликтов на территории страны, если того требует ситуация. Директива совсем свежая. Так что о ней мало кому известно.

– И вы считаете, это хорошая идея?

– Честно? – Сенатор вздохнул. – Меня самого она пугает. Но директива есть директива. И военные могут вмешаться.

– Тому есть причины, – принялся объяснять Силвер. – Если вы этого еще не заметили, наша страна находится под прицелом международных террористов. Сейчас у нас есть шанс предотвратить их атаку, уничтожить врага в зародыше. Не допустить массовой гибели людей. В масштабе страны, возможно, это наш счастливый случай.

– Счастливый?

Силвер слишком поздно понял, что повел себя нетактично. И принялся извиняться:

– Простите, я сказал ужасную вещь. Просто я так сосредоточен на своей задаче, что порой зацикливаюсь на ней.

– Возможно, это мешает вам правильно оценить ситуацию.

– Что вы имеете в виду?

– Вы в первую очередь думаете о терроризме.

– Но я должен учитывать и этот вариант. Нас вынудили реагировать подобным образом. Не забывайте об этом.

– Вынудили исключать все другие возможности?

– Разумеется, нет. Вполне вероятно, что мы имеем дело с парочкой психов, которые просто пытаются избежать ареста после убийства полицейского в Нью-Хевене. Мы и этот вариант учитываем.

– И тем не менее думаете только о терроризме.

– Господин Уинн не может реагировать иначе. Как директор Национального совета по разведке, он серьезно подходит к своей работе.

– Я так понимаю, вас не слишком устраивает этот террористический уклон, – заметил Конвей, внимательно наблюдавший за Габриэлем и его реакцией.

– Я думаю, это слишком простая версия, – сказал Габриэль.

– А какие версии есть у вас? Чего добиваются эти люди? – поинтересовался Силвер. Он откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу, а руки положил на подлокотники. В его расслабленной позе не было и намека на напряженность. «Похоже, его совсем не интересует мое мнение, – подумал Габриэль, – он уже все для себя решил».

– Пока у меня нет ответа, – признался Габриэль. – Но есть ряд загадочных деталей, которые я никак не могу объяснить. Поэтому я и позвонил сенатору Конвею.

– Что это за детали?

– Я присутствовал при вскрытии трупа охранника. Человека, которого застрелила Джейн Доу. Получается, что он вовсе не был служащим больницы. И нам неизвестно, кто он такой.

– Прокатали его пальчики?

– По базе данных Информационного центра Министерства обороны он не проходит.

– Значит, у него нет криминального прошлого.

– Нет. Его отпечатки не проходят ни по одной базе данных.

– В этом нет ничего удивительного.

– Этот человек прошел в больницу с пистолетом, заряженным двойными патронами.

– А вот это интересно, – заметил Конвей.

– Что такое двойной патрон? – осведомился Силвер. – Я юрист, поэтому вам придется объяснить мне это. Боюсь, я безграмотен в том, что касается оружия.

– Это патрон, в котором находится не одна пуля, а две, – пришел ему на помощь Конвей. – Разработан для максимального поражения.

– Я только что беседовал с баллистиками из лаборатории бостонской полиции, – сообщил Габриэль. – Они исследовали гильзу, найденную в больничной палате. Это патрон М-198.

Конвей поднял на него взгляд.

– Такие используют вооруженные силы США. И они уж точно не предназначены для обычного охранника.

– Лжеохранника. – Габриэль полез в нагрудный карман и извлек из него сложенный лист бумаги. Он расправил его на кофейном столике. – И вот еще одна деталь, которая меня беспокоит.

– Что это? – спросил Силвер.

– Это рисунок, который я сделал на вскрытии. Татуировка на спине убитого.

Силвер придвинул листок к себе.

– Скорпион?

– Да.

– И вы объясните мне, почему это так важно? Я полагаю, такая татуировка вовсе не редкость.

Конвей потянулся к рисунку.

– Вы сказали, это было у него на спине? А у нас нет никаких сведений о личности погибшего?

– По отпечаткам пальцев установить его личность не удалось.

– Меня это удивляет.

– Почему? – удивился Силвер.

Габриэль взглянул на него:

– Потому что, скорее всего, этот человек из военных.

– Вы это можете определить по татуировке?

– Это не совсем обычная татуировка.

– Что же в ней особенного?

– Она не на руке, а на спине. В морской пехоте их называют тавро, они помогают идентифицировать трупы. При взрыве запросто может оторвать конечности. Поэтому многие солдаты предпочитают делать татуировки на груди и спине.

Силвер поморщился:

– Ужасно!

– Зато практично.

– А скорпион? В нем тоже есть какой-то смысл?

– Мое внимание привлекла цифра тринадцать, – объяснил Габриэль. – Она вот здесь, в центре кольца, которое образует хвост. Думаю, она означает принадлежность к тринадцатому батальону.

– Это что, воинская единица?

– Экспедиционный полк морской пехоты. Особого назначения.

– Вы хотите сказать, что убитый – бывший морской пехотинец?

– Бывших морских пехотинцев не бывает, – заметил Конвей.

– Ну да, конечно, – поправился Силвер. – Он погибший пехотинец.

– И вот теперь мы подходим к детали, которая беспокоит меня больше всего, – продолжал Габриэль. – Его отпечатков пальцев нет ни в одной базе данных. Этот человек не состоит на учете в армии.

– Тогда, возможно, вы ошибаетесь насчет значения его татуировки. И двойного патрона.

– Или напротив, я прав. И его отпечатки были намеренно стерты из системы, чтобы исключить возможность его опознания силами правопорядка.

В кабинете повисло долгое молчание.

У Силвера округлились глаза, когда он понял, к чему ведет Габриэль.

– Вы хотите сказать, что одна из наших разведывательных служб стерла из системы его отпечатки?

– Чтобы скрыть факт секретных военных операций на территории нашей страны.

– И кого вы обвиняете? ЦРУ? Военную разведку? Если он один из наших, мне об этом точно ничего не докладывали.

– Кто бы ни был этот человек, на кого бы он ни работал, теперь совершенно очевидно, что он и его сообщник появились в больничной палате только с одной целью. – Габриэль перевел взгляд на Конвея. – Вы входите в состав сенатской комиссии по безопасности. У вас есть возможность это выяснить.

– Но я не допущен к такого рода информации. – Конвей покачал головой. – Если одна из наших служб заказала убийство этой женщины, разразится серьезный скандал. Заказное убийство на территории США?

– Но сценарий убийства был нарушен изначально, – сказал Габриэль. – Они не смогли завершить операцию, потому что вмешалась доктор Айлз. И объект их охоты не только выжил, но еще и успел захватить заложников. Теперь это получило огласку. Представляете себе заголовки газет? «Крах секретной операции». Факты все равно выплывут наружу, так что, если вам что-нибудь известно об этом, можете рассказать мне. Кто эта женщина и почему нашей стране понадобилось убивать ее?

– Это простое предположение, – сказал Силвер. – Вы пытаетесь связать события слишком тонкой нитью, агент Дин. Татуировка и пули еще не доказывают, что речь идет об убийстве по заказу правительства.

– Моя жена в заложниках у этих людей, – тихо произнес Габриэль. – Я готов отрабатывать любую версию, пусть даже самую хрупкую. Я должен понять, как действовать, чтобы обойтись без жертв. Я хочу только одного: чтобы никто не пострадал.

Силвер кивнул:

– Мы все этого хотим.

Уже стемнело, когда Маура свернула на Бруклин-стрит – улицу, где она жила. Она ехала мимо знакомых домов, знакомых дворов. Все тот же рыжий мальчишка пытался закинуть мяч в баскетбольную корзину, подвешенную над гаражом. И, как всегда, промахивался. Все выглядело в точности как вчера – обычный летний вечер в пригороде. И тем не менее сегодня все было по-другому. Сегодня она не станет пить прохладное вино и читать глянцевый журнал. Как можно предаваться привычным радостям, зная, что приходится переживать Джейн?

Если она вообще жива.

Маура заехала в гараж и прошла в дом, окунувшись в блаженную прохладу кондиционированного помещения. Она не собиралась надолго задерживаться; домой она приехала, только чтобы перекусить, принять душ и переодеться. Но даже и за эту короткую передышку ей было стыдно. «Захвачу сандвичи и для Габриэля», – подумала она. Хотя и сомневалась, что он способен думать о еде.