Похищение - Пиколт Джоди

— Фицвильям, — повторила Мардж, — я бы хотела поговорить с тобой об этом похищении.

На столе лежит вчерашний номер, открытый на моей статье; полоса всего лишь вторая, потому как в Нашуа кто-то убил человека и покончил с собой.

— А конкретнее?

— В твоем материале кое-чего недостает.

Я удивленно вскидываю бровь.

— Все вроде бы на месте. Все факты, историческая справка, прямая речь подсудимого. Если вы хотите, чтобы судебное слушание выглядело сексуально, смотрите сериалы.

— Я не критикую твое мастерство, Фицвильям. Я критикую твое усердие. — Она выпустила кольцо дыма прямо мне в лицо. — Ты не задумывался, почему я сняла с тебя «Очевидное-невероятное» и назначила эту историю?

— Из человеколюбия?

— Нет. Потому, что у тебя были все возможности написать потрясающий репортаж. Ты вырос в Векстоне. Возможно, ваши пути даже пересекались — в церкви, на школьном выпускном вечере или где-то еще. Ты можешь внести в эту историю личностный момент… даже если придется присочинить. Мне не нужно это юридическое дерьмо. Мне нужна семейная драма.

Интересно, что сказала бы Мардж, узнай она, что я вырос не просто в Векстоне, а и на одной улице с Эндрю Хопкинсом? Что, называй это драмой или как-то иначе, Делия — член моей семьи. Едва ли она поняла бы, что близкое знание темы порой мешает журналисту. Что порой оно застит взгляд.

Но в этот момент Мардж взяла конверт.

— Это билет с открытой датой, — пояснила она. — Полетишь за этим мужиком в Аризону и раздобудешь эксклюзивный репортаж.

Тут-то я и поддался. В конце концов, у меня никогда не получалось удалиться от Делии Хопкинс на достаточное расстояние. Как я ни старался. Можно расплющить стрелки компаса, но они все равно скреплены воедино, можно развернуть их в противоположные стороны — но они все равно потянутся к полюсам. Если Эндрю экстрадируют в Аризону и Делия последует за ним, я все равно окажусь там рано или поздно. Так пускай «Газета Нью-Гэмпшира» хотя бы оплатит дорогу.

Я выхватил конверт из рук Мардж. А как объяснить Делии, что я должен представить ее трагедию на людской суд, я подумаю позже. Я позже подумаю, как объяснить начальнице, что Делия для меня — никакая не «история», а исключительно счастливый конец.

Мы с Делией провожаем Софи до самого класса, потому что она опоздала, а учительница — новенькая, поставленная на замену той, которая ушла в декрет. Я вешаю пальтишко Софи на крючок у домика для игр и выуживаю из рюкзака коробку с ланчем. Учительница, по габаритам, если не по возрасту, годящаяся Софи в одноклассницы, присаживается на корточки и восклицает:

— Софи! Какая радость, что ты все же смогла составить нам компанию!

— У нас перед домом много журналистов, — заявляет Софи.

Губы учительницы, растянутые в улыбке, даже не вздрагивают.

— Вот это да! Хочешь быть сегодня в группе с Микайлой и Райаном?

Когда Софи убегает, захваченная новыми событиями, учительница отводит нас в сторону.

— Мисс Хопкинс, мы читали о суде над вашим отцом. Мы все переживаем за вас и хотели бы узнать, можем ли быть чем-то полезны…

— Просто постарайтесь отвлечь Софи, — деревянным голосом отвечает Делия. — Она толком не понимает, что происходит с моим отцом.

— Разумеется, — соглашается учительница, искоса поглядывая на меня. — Девочке повезло, что рядом с ней такие заботливые родители.

Она слишком поздно понимает, что в сложившихся обстоятельствах это было не самым уместным комментарием. Густо покраснев, она выслушивает наше сбивчивое объяснение, что я Софи не отец, и багрянец у нее на щеках становится еще ярче.

Признаюсь честно, порой я жалел, что это так. К примеру, когда Делия положила мою руку себе на живот, чтобы я почувствовал, как Софи брыкается. Я тогда подумал, что это я должен был зачать дитя вместе с ней. Но на каждый раз, когда я подростком лежал в кровати и мечтал стать Эриком, чтобы безнаказанно трогать ее когда угодно, или принюхивался к подушке, на которой она лежала, готовясь к контрольной по «Гамлету», или чувствовал, как учащается пульс, если мы, поглаживая Грету в благодарность за удачную находку, соприкасались руками, — на каждый такой раз приходились тысячи моментов, которые мне не принадлежали.

Бедная учительница уже до того запуталась в сетях своего смущения, что взлететь не сможет при всем желании.