Химера - Герритсен Тесс

Через густеющий белый туман она нырнула в американский лабораторный отсек. Туман ли это, или просто зрение затуманилось от гипоксии? Предупреждение, что она близка к потере сознания? Эмма скользнула через темноту и поняла, что из-за красных аварийных огоньков потеряла ориентиры. Она ударилась о дальний люк. Координация была нарушена, и ее движения стали еще более неуклюжими. Она скользнула чрез проем люка в Нод-2.

Григгс был там. Он отчаянно пытался разъединить клубок кабелей между японским и европейским модулями.

– Пробоина в японском модуле! – крикнул он, стараясь перекричать сирену. – Если нам удастся убрать кабели из этого люка и перекрыть его, мы сможем изолировать модуль.

Она нырнула вперед, чтобы помочь ему, но обнаружила, что один из кабелей разъединить невозможно.

– Что за черт? – возмутилась она.

Все кабели, ведущие через люки, должны легко разъединяться на случай чрезвычайной ситуации. Если кабели не разъединяются – это нарушение правил безопасности.

– Его быстро не отсоединить! – крикнула Эмма.

– Дай мне нож, я перережу его!

Она повернулась и нырнула обратно в американский лабораторный отсек. «Нож. Где, черт возьми, может быть нож?» В свете мигающих красных лампочек она увидела медицинский шкаф. «Скальпель». Эмма открыла ящик, потянулась к поддону с инструментами и вернулась в Нод-2.

Григгс взял скальпель и принялся резать кабель.

– Мы можем чем-нибудь помочь? – крикнул Лютер.

Обернувшись, Эмма увидела, что он, Николай и Диана покачиваются в проеме люка.

– Пробоина в японском лабораторном модуле! – сообщила она. – Мы хотим перекрыть его!

Вдруг фейерверком полетели искры. Григгс вскрикнул и отпрянул от кабеля:

– Черт! Он под напряжением!

– Нужно перерезать его! – настаивала Эмма.

– И зажариться до хрустящей корочки? Я так не думаю.

– Тогда как мы заблокируем люк?

– Отходим! – воскликнул Лютер. – Отходим в лабораторию! Мы заблокируем весь узловой модуль. Изолируем эту часть станции.

Григгс посмотрел на искрящийся провод. Он не хотел перекрывать Нод-2, ведь тогда им придется пожертвовать как японским, так и европейским модулями, давление в которых окончательно упадет, и попасть в них будет невозможно. А еще это значит пожертвовать стыковочным портом шаттла, который также находится в Ноде-2.

– Народ, давление падает! – объявила Диана, глядя на ручной манометр. – Опустилось до шестисот двадцати пяти миллиметров! Бросайте все и перекрывайте модуль!

Эмма задышала чаще, стараясь наладить дыхание. Гипоксия. Если в ближайшее время что-нибудь не предпринять, они потеряют сознание.

Она рванула Григгса за руку:

– Уходим! Это единственный способ спасти станцию!

Он сокрушенно кивнул и вместе с Эммой перешел в американский лабораторный отсек.

Лютер попытался захлопнуть люк, но не смог сдвинуть его с места. Находясь по ту сторону Нода-2, им приходилось тянуть, а не толкать дверцу люка. К тому же нужно было преодолевать сопротивление выходящего воздуха и резкого разрежения атмосферы.

– Нам придется покинуть и этот модуль! – крикнул Лютер. – Отходим в Нод-1 и перекрываем следующий люк!

– Черта с два! – сказал Григгс. – Я не брошу еще и этот модуль!

– Григгс, у нас нет выбора. Я не могу закрыть люк!

– Тогда я закрою его!

Григгс схватился за ручку люка и попытался захлопнуть его, но тот сдвинулся только на несколько сантиметров, и командир в изнеможении отпустил ручку.

– Ты собираешься погубить всех нас ради спасения этого чертового модуля! – закричал Лютер.

– «Мир»! – вдруг крикнул Николай. – Надо запитать утечку! Запитать!

Он выскочил из лабораторного отсека, направляясь к российской части станции.

«Мир». Все сразу поняли, что он имеет в виду. 1997 год. Столкновение «Прогресса» с модулем станции «Мир» «Спектр». В корпусе образовалась пробоина, и драгоценный воздух начал уходить из «Мира» в космос. Русские, с годами получившие больше опыта в управлении космическими станциями, знали, что предпринять: надо запитать утечку. Накачать в модуль дополнительного кислорода, чтобы поднять давление. Это не только даст им время для работы, но уменьшит давление, и они смогут закрыть люк.

Вернувшись в лабораторный отсек с двумя баллонами кислорода, Николай лихорадочно открыл клапаны. Даже сквозь вой сирены они слышали свист выходящего из баллонов воздуха, который заполнял Нод-2. Запитка пробоины. Они подняли уровень давления с другой стороны люка.

«Но кислородом заполняется и модуль с проводом, находящимся под напряжением, – подумала Эмма, вспомнив искры. – Это может привести к взрыву».

– А теперь попытаемся закрыть люк! – крикнул Николай.

Лютер и Григгс схватились за ручку люка и потянули. То ли благодаря их общему отчаянию, то ли благодаря кислородным баллонам, уменьшившим разницу в давлении, но люк начал медленно закрываться.

Григгс герметично закрыл его.

Некоторое время они с Лютером просто висели в воздухе без сил; оба были так измотаны, что не могли говорить. Затем Григгс обернулся – в мигающих огнях его лицо блестело от пота.

– А теперь давайте вырубим этот чертов вой, – предложил он.

Ноутбук все еще плавал там, где он его оставил, в Ноде-1. Глядя на экран, он быстро ввел серию команд. Ко всеобщему облегчению, сирена затихла. Мигающие красные огоньки тоже потухли, и теперь на пультах аварийно-предупредительной сигнализации горели только желтые лампочки. Наконец они могли говорить тихо.

– Давление воздуха выросло до шестисот девяноста и продолжает подниматься, – сказал он и облегченно хохотнул. – Похоже, мы на правильном пути.

– Тогда почему у нас до сих пор предупреждение класса три? – спросила Эмма, указывая на желтые огни на экране.

Предупреждение класса три означало одну из трех вероятностей: либо вышел из строя компьютер резервной системы наведения, либо отказал один из гироскопов, либо они потеряли связь с Центром в диапазоне S.

Григгс застучал по клавишам:

– Все дело в связи. У нас ее нет. Видимо, «Дискавери» сбил ферму Р-1 и вырубил радио. Похоже, они еще снесли нам солнечные батареи по левому борту. Вышел из строя фотогальванический модуль, поэтому у нас до сих пор нет питания.

– Хьюстон, должно быть, с ума сходит, гадая, что случилось, – предположила Эмма. – А теперь они еще не смогут с нами связаться. Но что с «Дискавери»? Что с экипажем?

Диана, которая пыталась наладить радиосвязь между станцией и кораблем, сказала:

– «Дискавери» не отвечает. Они или вне досягаемости УКВ-связи, или все умерли и не могут ответить.

– Мы можем включить свет? – спросил Лютер. – Перекрестно закоммутировать первичный источник питания?

Григгс снова ударил по клавишам. Прелесть МКС заключена в избыточности некоторых ее компонентов. Каждый из каналов питания был устроен так, чтобы подавать электричество для отдельной нагрузки, но эти каналы можно было перенастроить – соединить перекрестно, когда требовалось. Хотя они и потеряли один фотогальванический модуль, оставалось еще три.

Григгс сказал:

– Фраза расхожая, но тем не менее – «да будет свет».

Он нажал клавишу, и освещение модуля стало немного ярче. Этого хватало для ориентировки во время прохождения люков.

– Я перенаправил распределение электричества. Несущественные функции остались без питания. – Он глубоко вздохнул и посмотрел на Николая. – Нам нужно связаться с Хьюстоном. Твой выход, Николай.

Николай сразу понял, что ему нужно сделать. У московского ЦУПа был свой канал связи со станцией. Столкновение не повредило российскую часть МКС.

Космонавт коротко кивнул:

– Будем надеяться, что у Москвы нет задолженностей по оплате электроэнергии.

«ПУНКТ 3–7 – ВЫПОЛНЕНО»

«ПУНКТ 3–8 – ВЫПОЛНЕНО»

«ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ 3–0–4 ВЫПОЛНЯЕТСЯ»

Джилл Хьюитт задыхалась от боли и, всхлипывая, нажимала очередную кнопку на пульте управления. Ей казалось, что голова вот-вот лопнет, словно перезрелая дыня. Поле зрения сократилось, у нее перед глазами был длинный темный туннель, а элементы управления, казалось, находятся на его противоположном конце. Ей приходилось концентрировать все свое внимание на переключении очередного тумблера, нажатии кнопки, ускользающей из-под пальцев. Теперь она пыталась разглядеть индикатор пространственного положения, зрение затуманивалось; Джилл казалось, что дисплей индикатора бешено вращается вокруг собственной оси.

«Я не вижу. Я не могу определить ни угла тангажа, ни угла рыскания…»

– «Дискавери», вы у точки соприкосновения с атмосферой, – объявил оператор. – Аэродинамический щиток – на автомат.

Джилл сощурилась, глядя на панель, и потянулась к тумблеру, но он казался таким далеким…

– «Дискавери»!

Дрожащим пальцем она нащупала тумблер. Переключила на «авто».

– Есть, – прошептала она и в изнеможении опустила плечи.