Водопад - Рэнкин Иэн

Сегодня, однако, Ребус не ограничился одним стаканом. Слева и справа от него громоздились скрученные в рулоны ковры из прихожей и спален, матрасы, шкафы, деревянные комоды… ну прямо лавка старьевщика. Однако от двери к креслу и от кресла к стереосистеме были оставлены свободные проходы. И по большому счету Ребус ни в чем более не нуждался.

«Роллинги» отыграли, а виски в стакане еще не кончилось, поэтому он включил альбом «Желание» Боба Дилана. В этом альбоме Ребусу больше всего нравилась вещь, которая называлась «Ураган» – грустная повесть о несправедливости и ложном обвинении. Ребус хорошо знал, что в жизни это иногда случается – по злой воле или по недоразумению, но случается. Он сам несколько раз сталкивался с делами, в которых все улики недвусмысленно и прямо указывали на одного человека, но в последний момент на сцене возникал с чистосердечным признанием на устах истинный преступник. А в прошлом, – далеком прошлом, – полиция специально «подставила» одного или двух правонарушителей просто для того, чтобы убрать их с улиц и успокоить общественное мнение, жаждавшее приговора – именно приговора, а отнюдь не правосудия. Случалось и наоборот: личность преступника была достоверно известна, но доказать его вину не представлялось возможным. Пару раз на его памяти без вины виноватыми оказались полицейские.

Ребус выпил за них; потом, заметив свое отражение в зеркале, поднял тост и за себя тоже. Вскоре после этого он обнаружил, что у него закончилось виски, и, сняв трубку телефона, вызвал такси.

Когда диспетчер спросила его, куда он собирается ехать, Ребус ответил:

– В паб!

В баре «Оксфорд», разговорившись с одним из завсегдатаев, Ребус ненароком упомянул о своей поездке в Фоллз.

– Никогда раньше не слышал об этой дыре! – доверительно сообщил он. – И вдруг – нате вам!…

– А-а, Фоллз!… – проговорил его собеседник. – Я знаю это место. Кажется, Малыш Билли оттуда родом.

Малыш Билли был еще одним постоянным посетителем «Оксфорда», но оказалось, он еще не пришел. Билли появился в баре только минут двадцать спустя, одетый в белую поварскую униформу с эмблемой ближайшего ресторана. Вытирая пот со лба, Билли протиснулся к стойке.

– Что, Билли, на сегодня закончил? – спросил его кто-то.

– Какое, к черту, закончил? У меня перерыв, – отозвался Билли, бросая взгляд на часы. – Пинту лагера, Маргарет, – сказал он, обращаясь к барменше.

Пока Маргарет наливала пиво, Ребус тоже попросил повторить и добавил, что платит за обе порции.

– Твое здоровье, Джон, – сказал Билли, не привыкший к такой щедрости. – Как делишки?

– Я вчера побывал в Фоллзе. Говорят, ты там вырос?

– Ага, верно. Правда, я не был там уже чертову уйму лет, но…

– Значит, ты не знаешь Бальфуров?

Билли покачал головой:

– Нет. Они поселились там уже после меня. Когда Бальфуры купили усадьбу, я уже учился в колледже… Спасибо, Маргарет, лапонька… – Он взял пиво. – Твое здоровье, Джон, – повторил Билли.

Ребус расплатился и, приподняв свой стакан в дружеском салюте, повернулся к Билли. Тот уже успел ополовинить свой стакан, сделав два или три жадных глотка.

– Господи, что за благодать!…

– Тяжелая выдалась смена? – посочувствовал Ребус.

– Да нет, не очень. А ты, значит, расследуешь исчезновение девчонки Бальфур?

– Да. Вместе со всей полицией города.

– Ну и как тебе Фоллз?

– Его трудно назвать мегаполисом.

Билли улыбнулся и полез в карман за папиросной бумагой и табаком.

– Думаю, с тех пор как я там жил, он малость переменился.

– Ты рос в Прилужье?

– Как ты узнал? – Билли скрутил папиросу и с наслаждением закурил.

– Догадался. – Ребус пожал плечами.

– Да, я шахтерский сын. Мой дед сутками не вылезал из шахты. Отец начинал так же, но потом попал под сокращение.

– Я сам вырос в шахтерском поселке, – сказал Ребус.

– Тогда ты знаешь, что бывает, когда шахта закрывается. Пока этого не произошло, в Прилужье вполне можно было жить. – Очевидно вспомнив юность, Билли мечтательно уставился на зеркальный шар.

– Прилужье никуда не делось, – сказал Ребус.

– Да, но там все уже не то, того уже быть не может, – махнул рукой Билли. – Я помню, как наши матери выскабливали ступеньки так, что они становились белее белого, а отцы в это время стригли газоны или ходили из дома в дом, чтобы поболтать или позаимствовать какой-нибудь инструмент… – Он ненадолго прервался, чтобы попросить Маргарет снова наполнить их стаканы. – Теперь, я слышал, поселок заполонили проклятые яппи; все стало слишком дорого, местные могут купить дом разве что в Прилужье – все остальное им не по карману. Дети вырастают и уезжают – как я в свое время. Ты что-нибудь слышал о каменоломнях?