Смерть под ножом хирурга - Герритсен Тесс

— Но я мать, я меняла тебе пеленки. Я мазала твои разбитые коленки, а помнишь, ты сломал руку, катаясь на скейтборде? Ты почти никогда не плакал, Дэвид. Ты и сейчас не плачешь. Это гены твоего отца. Ты глубоко прячешь свои чувства, не хочешь их показывать. Даже когда умер Ной…

— Я не хочу сейчас говорить о Ное.

— Видишь? Мальчик ушел из жизни восемь лет назад, и ты до сих пор меняешься в лице, когда слышишь его имя.

— Мама, давай ближе к делу.

— Кейт.

— Что ты хочешь знать о ней?

— Ты держал ее за руку.

Он пожал плечами:

— У нее красивая рука.

— Ты уже спал с ней?

Дэвид разбрызгал какао по столу.

— Мама!

— Ну чего тут стыдиться? Люди занимаются этим постоянно. Это заложено самой природой, хотя иногда мне кажется, ты вообразил, что у тебя иммунитет на весь этот процесс. Но сегодня я заметила у тебя такой взгляд…

Он вскочил, оторвал полосу от бумажного полотенца, вытер стол и свою рубашку.

— Я права?

— Кажется, мне нужна свежая рубашка, — пробормотал он.

— Возьми рубашку отца. Так я права?

Он поднял глаза.

— В чем, мама?

Она указала пальцем наверх.

— Я знала, что это ошибка — иметь одного ребенка.

Наверху послышался громкий стук, Дэвид взглянул на потолок.

— Что там делает Грейси?

— Ищет что-нибудь из одежды для Кейт.

Дэвид содрогнулся: зная вкус Грейси, он мог ждать, что Кейт спустится сейчас в чем-то немыслимом розовом. Они были врозь всего пятнадцать минут, и он уже не мог дождаться ее увидеть. То чувство, которое он к ней испытывал, делало его беспомощным, слабым.

Он обернулся на скрип ступеней, но это была Грейси.

— Ты пьешь какао, Джинкс? Тебе нельзя, пей чай.

— Я не хочу чаю.

— А где Кейт? — спросил Дэвид нетерпеливо.

— Сейчас придет. Она в твоей комнате рассматривает модели самолетов. — Грейси хихикнула. — Я сказала ей, что это доказательство того, что Дэвид был когда-то ребенком.

— Он никогда им не был. Он выпрыгнул на свет сразу взрослым. Но может быть, начался обратный процесс, и мы снова увидим его совсем юным.

Телефонный звонок заставил всех вздрогнуть. Дэвид вскочил.

— Я подойду! — Он схватил трубку. — Слушаю!

До него донесся торжествующий голос Поки:

— Эй, у меня новости для тебя. Мы нашли его.

— Декера?

— Мне нужна доктор Чесни, чтобы опознать его. Через полчаса, ладно?

Дэвид увидел, что Кейт стоит в дверях кухни, в ее глазах застыл вопрос. Он, довольно улыбаясь, поднял большой палец вверх.

— Где вы его держите? В участке?

Поки помолчал.

— Нет, не в участке.

— А где?

— В морге.

— Надеюсь, у вас не слабый желудок. — Медэксперт, коренастая грубоватая женщина, которую все звали Эм Джи, расстегнула застежку молнии на саване и откинула верх. Лицо мертвеца казалось искусственным, как восковая маска.

— Его случайно заметили с яхты. Он плавал лицом вниз в гавани, — объяснил Поки.

Кейт почувствовала, как Дэвид крепко обнял ее за плечи. Открытые глаза утопленника были узнаваемы.

— Это он, — прошептала она. Поки ухмыльнулся.

— Бинго! — торжествующе бросил он. Медэксперт рукой в перчатке провела по голове мертвеца.

— Кажется, у него здесь повреждение черепа. И он пробыл в воде довольно долго.

На Кейт накатила волна дурноты, она спрятала лицо на плече Дэвида, спасаясь от запаха формалина.

— Ради бога, Эм Джи, закрой ты его, — пробормотал Дэвид.

— Ты что, отвык, Дэви-бой? Когда-то ты повидал их немало.

— Я забыл, когда это было. — Дэвид увел Кейт подальше от стола. — Пошли отсюда скорей.

Офис медэксперта был просторен, с множеством зеленых растений и выцветшими от времени постерами кинозвезд на стенах. Поки налил кофе из автомата для Кейт и Дэвида.

— Ну вот, никакого суда. Дело закрыто.

— Как он умер, лейтенант? — спросила Кейт.

Он пожал плечами:

— Ничего особенного. Больше обычного выпил. Упал с пирса, разбил голову о камни. Такие случаи не редки. Что скажешь? — спросил он медэксперта.

— Пока не могу сообщить ничего конкретного. — Она сидела за своим столом и с аппетитом ела поздний ужин. Сэндвич с мясом и кетчупом. — Тело долго пробыло в воде, скажу после вскрытия.

— Сколько оно пробыло в воде? — спросил Дэвид.

— Примерно сутки.

— Но кто тогда преследовал нас ночью?