Взгляд в темноте - Кларк Мэри Хиггинс

Наконец он развязал его и направил внутрь луч фонарика. Губы растянулись в мрачной ухмылке, словно у хэллоуинской тыквы. Он вынул первую пачку денег и начал пересчитывать.

Все здесь. Восемьдесят две тысячи. Фокс достал с заднего сиденья пустой чемодан и начал аккуратно укладывать пачки. Этот багаж он возьмет с собой в самолет.

В семь утра он выехал с парковки, затерялся в утреннем потоке транспорта на Манхэттен, оставил машину в гараже «Билтмора» и поспешил к себе, где его ждали бритва, душ и завтрак.

36

К трем утра стало ясно, что их единственная зацепка — номер машины похитителя — никуда не ведет.

Первым ударом оказалось то, что машина зарегистрирована на имя Генри А. Уайта, вице-президента «Международной пищевой компании».

Агенты бросились в дом Уайта в Скарсдейле и установили за ним наблюдение. Но «Понтиака» в гараже не оказалось, и дом, казалось, был надолго заперт. Все окна плотно закрыты, сквозь задернутые шторы видно лишь пятнышко света, и то, скорее всего, на таймере.

Связались с охранником «Международной пищевой компании». Тот позвонил начальнику отдела кадров, который, в свою очередь, дал номер менеджера из департамента Уайта. Менеджер сонным голосом сообщил следователям, что Уайт только что вернулся из трехнедельной поездки в Швейцарию, поужинал с двумя коллегами в «Пасторском ресторане» и оттуда отправился к жене, чтобы провести с нею отпуск на лыжном курорте. Она гостила у друзей в Аспене или Сент-Велли.

В пять часов Стив и Хью поехали в Карли. Машину вел Хью. Стив смотрел на ленту дороги, которая вилась по Вестчестеру и приближалась к Коннектикуту. Машин совсем мало. Многие люди еще спят, обнимают жен, проверяют, укрыты ли дети, не тянет ли сквозняком из открытых окон. В какой дыре, холодной и сырой, заперты Шэрон и Нил?

«Почему я думаю об этом?» — спросил себя Стив. И смутно припомнил статью о том, что, когда люди не властны над событиями, они сосредоточиваются на мелких проблемах. Живы ли еще Шэрон и Стив? Вот о чем надо тревожиться. Господи, пощади их, будь милосерден…

— Что там с «Понтиаком»? — спросил он Хью.

— Видимо, Уайт оставил машину на стоянке и ее угнали.

— И что дальше?

— Ждем.

— Чего?

— Он может их отпустить. Он же обещал. Деньги теперь у него.

— Он так тщательно замел следы. Обо всем подумал. Как же он отпустит двоих человек, которые могут его опознать?

— Не знаю, — признался Хью.

— Может, предпринять что-то еще?

— Если он не сдержит слово и не выпустит их, надо будет раскрыть это дело, рассказать о нем СМИ. Может, кто-нибудь что-то видел или слышал.

— А как же Рональд Томпсон?

— А что он?

— Вдруг он говорит правду? И мы выясним это после одиннадцати тридцати?

— Что вы имеете в виду?

— Есть ли у нас право скрывать, что Шэрон и Нила похитили?

— Я сомневаюсь, что это повлияет на решение губернатора насчет Томпсона. Нет никаких доказательств, что они взяты в заложники, но даже если она так подумает, то может только ускорить казнь. Ее уже критиковали за предоставление Томпсону двух отсрочек. Тем ребятам из Джорджии рубильник дернули сразу. А тому, что у Фокса оказалась кассета с голосом вашей жены, может найтись простое объяснение… и, возможно, оно никак не связано с ее смертью.

Стив смотрел прямо перед собой. Они проезжали Гринвич. Как-то на выходных они с Шэрон гостили здесь на вечеринке у Брэда Робертсона. На Шэрон была черная бархатная юбка и парчовый жакет. Она прелестно выглядела, и Брэд сказал ему: «Стив, если у тебя есть хоть капля мозгов, ты не упустишь эту женщину».

— А после огласки похититель не запаникует? — Он знал ответ, но ему необходимо было спросить.

— Думаю, так и будет, — голос Хью изменился, стал тверже. — Что вы задумали, мистер Петерсон?

Вот он, вопрос. Прямо в лоб. У Стива пересохло во рту. «Просто предчувствие, — сказал он себе. — Возможно, оно ничего не значит. Но если я это затею, то не смогу остановить. А Шэрон и Нилу это может стоить жизни…»

Уныло и потерянно он ждал, словно ныряльщик перед прыжком в неуправляемую стихию. Он вспомнил Рональда Томпсона на суде, юное лицо, испуганное, но непреклонное Я не убивал. Она был мертва, когда я пришел. Спросите мальчика…

— Что бы вы чувствовали, будь это ваш единственный ребенок? Что бы вы чувствовали?

«Это и есть мой единственный ребенок, миссис Томпсон», — мысленно ответил он ей. И заговорил:

— Хью, помните, Бор Кернер сказал, что убийства этих четырех женщин и Нины как-то связаны?