Ангелы и демоны - Браун Дэн

Граффити в Центре ядерных исследований? Лэнгдон оглядел колонну и не смог сдержать иронического смешка.

– Вижу, даже самые блестящие физики иногда ошибаются, – не без удовольствия констатировал он.

– Что вы имеете в виду? – вскинул голову Колер.

– Автор этой здравицы допустил ошибку. Данная колонна к ионической архитектуре не имеет никакого отношения.[11] Диаметр ионических колонн одинаков по всей длине. Эта же кверху сужается. Это дорический ордер,[12] вот что я вам скажу. Впрочем, подобное заблуждение весьма типично, к сожалению.

– Автор не хотел демонстрировать свои познания в архитектуре, мистер Лэнгдон, – с сожалением посмотрел на него Колер. – Он подразумевал ионы, электрически заряженные частицы, к которым, как видите, он испытывает самые нежные чувства. Ионы обнаруживаются в подавляющем большинстве предметов.

Лэнгдон еще раз обвел взглядом колонну, и с его губ непроизвольно сорвался тягостный стон.

Все еще досадуя на себя за глупый промах, Лэнгдон вышел из лифта на верхнем этаже корпуса «Си» и двинулся вслед за Колером по тщательно прибранному коридору. К его удивлению, интерьер был выдержан в традиционном французском колониальном стиле: диван красного дерева, фарфоровая напольная ваза, стены обшиты украшенными искусной резьбой деревянными панелями.

– Мы стараемся сделать пребывание наших ученых в центре максимально комфортабельным, – заметил Колер.

Оно и видно, подумал Лэнгдон.

– Так, значит, тот человек с фотографии как раз здесь и жил? Один из ваших высокопоставленных сотрудников?

– Совершенно верно, – ответил Колер. – Сегодня утром он не явился ко мне на совещание, на вызовы по пейджеру не отвечал. Я отправился к нему сам и обнаружил его мертвым в гостиной.

Лэнгдон поежился от внезапно охватившего его озноба, только в эту минуту осознав, что сейчас увидит покойника. Он не отличался крепким желудком, каковую слабость открыл в себе еще студентом на лекциях по искусствоведению. Это обнаружилось, когда профессор рассказал им, что Леонардо да Винчи достиг совершенства в изображении человеческого тела, выкапывая трупы из могил и препарируя их мускулы.

Колер покатил в дальний конец коридора. Там оказалась единственная дверь.

– Пентхаус, как говорят у вас в Америке. – Он промокнул платком покрытый капельками пота лоб.

Табличка на дубовой створке гласила: «Леонардо Ветра».

– Леонардо Ветра, – прочитал вслух Колер. – На следующей неделе ему бы исполнилось пятьдесят восемь. Один из талантливейших ученых нашего времени. Его смерть стала тяжелой утратой для науки.

На какое-то мгновение Лэнгдону почудилось, что на жесткое лицо Колера легла тень присущих нормальным людям эмоций, однако она исчезла столь же молниеносно, как и появилась. Колер достал из кармана внушительную связку ключей и принялся перебирать их в поисках нужного.

В голову Лэнгдону пришла неожиданная мысль. Здание казалось абсолютно безлюдным. Это обстоятельство представлялось тем более странным, что через какую-то секунду они окажутся на месте убийства.

– А где же все? – спросил он.

– В лабораториях, конечно, – объяснил Колер.

– Да нет, а полиция где? Они что, уже здесь закончили?

– Полиция? – Протянутая к замочной скважине рука Колера с зажатым в ней ключом повисла в воздухе, их взгляды встретились.

– Да, полиция. Вы сообщили мне по факсу, что у вас произошло убийство. Вы, безусловно, обязаны были вызвать полицию!

– Отнюдь.

– Что?

– Мы оказались в крайне сложной и запутанной ситуации, мистер Лэнгдон. – Взгляд безжизненных серых глаз Колера ожесточился.

– Но… ведь наверняка об этом уже еще кто-нибудь знает! – Лэнгдона охватила безотчетная тревога.

– Да, вы правы. Приемная дочь Леонардо. Она тоже физик, работает у нас в центре. В одной лаборатории с отцом. Они, если можно так сказать, компаньоны. Всю эту неделю мисс Ветра отсутствовала по своим служебным делам. Я уведомил ее о гибели отца, и в данный момент, думаю, она спешит в Женеву.

– Но ведь совершено убий…

– Формальное расследование, несомненно, будет проведено, – резко перебил его Колер. – Однако в ходе его придется проводить обыск в лаборатории мистера Ветра, а они с дочерью посторонних туда не допускали. Поэтому с расследованием придется подождать до возвращения мисс Ветра. Я убежден, что она заслуживает хотя бы такого ничтожного проявления уважения к их привычкам.

Колер повернул ключ в замке.

Дверь распахнулась, лицо Лэнгдона обжег поток ледяного воздуха, стремительно рванувшегося из нее в коридор. Он испуганно отпрянул. За порогом его ждал чужой неведомый мир. Комната была окутана густым белым туманом. Его тугие завитки носились среди мебели, застилая гостиную плотной тусклой пеленой.

– Что… это? – запинаясь спросил Лэнгдон.

– Фреон, – ответил Колер. – Я включил систему охлаждения, чтобы сохранить тело.

Лэнгдон машинально поднял воротник пиджака. «Я попал в страну Оз, – вновь подумал он. – И как назло забыл свои волшебные шлепанцы».

Лежащий перед Лэнгдоном на полу труп являл собой отталкивающее зрелище. Покойный Леонардо Ветра, совершенно обнаженный, распростерся на спине, а его кожа приобрела синевато-серый оттенок. Шейные позвонки в месте перелома торчали наружу, а голова была свернута затылком вперед. Прижатого к полу лица не было видно. Убитый лежал в замерзшей луже собственной мочи, жесткие завитки волос вокруг съежившихся гениталий были покрыты инеем.

Изо всех сил борясь с приступом тошноты, Лэнгдон перевел взгляд на грудь мертвеца. И хотя он уже десятки раз рассматривал симметричную рану на присланной ему по факсу фотографии, в действительности ожог производил куда более сильное впечатление. Вспухшая, прожженная чуть ли не до костей кожа безукоризненно точно воспроизводила причудливые очертания букв, складывающихся в страшный символ.

Лэнгдон не мог разобраться, колотит ли его крупная дрожь от стоящей в гостиной лютой стужи или от осознания всей важности того, что он видит собственными глазами.

С бешено бьющимся сердцем Лэнгдон обошел вокруг трупа, чтобы убедиться в симметричности клейма. Сейчас, когда он видел его так близко и отчетливо, сам этот факт казался еще более непостижимым… невероятным.

– Мистер Лэнгдон, – окликнул его Колер.

Лэнгдон его не слышал. Он пребывал в другом мире… в своем собственном мире, в своей стихии, в мире, где сталкивались история, мифы и факты. Все его чувства обострились, и мысль заработала.

– Мистер Лэнгдон! – не унимался Колер.

Лэнгдон не отрывал глаз от клейма – его мышцы напряглись, а нервы натянулись, как перед ответственным стартом.

– Что вы уже успели узнать? – отрывисто спросил он у Колера.

– Лишь то, что смог прочитать на вашем сайте. «Иллюмината» значит «Просвещенные». Какое-то древнее братство.

– Раньше это название вам встречалось?

– Никогда. До той минуты, пока не увидел клеймо на груди мистера Ветра.

– Тогда вы занялись поисками в Паутине?

– Да.

– И обнаружили сотни упоминаний.

– Тысячи, – поправил его Колер. – Ваши материалы содержат ссылки на Гарвард, Оксфорд, на серьезных издателей, а также список публикаций по этой теме. Видите ли, как ученый я пришел к убеждению, что ценность информации определяется ее источником. А ваша репутация показалась мне достойной доверия.

Лэнгдон все еще не мог оторвать глаз от изуродованного трупа.

Колер смолк. Он просто смотрел на Лэнгдона в ожидании, когда тот прольет свет на возникшую перед ними загадку.

Лэнгдон вскинул голову и спросил, оглядывая заиндевевшую гостиную:

– А не могли бы мы перейти в более теплое помещение?

– А чем вам тут плохо? – возразил Колер, который, похоже, лютого холода даже не замечал. – Останемся здесь.