Ангелы и демоны - Браун Дэн

Чувствуя, как в нем растет знакомое предвкушение, он заторопился к неприметной двери в конце переулка. Позвонил. Сквозь приоткрывшуюся в створке щель его пытливо оглядели два карих глаза. Потом дверь гостеприимно распахнулась.

– Добро пожаловать, – с радушной улыбкой приветствовала его со вкусом одетая дама.

Она провела его в изысканно обставленную гостиную, неярко освещенную слабо горящими светильниками. Воздух здесь был пропитан ароматом драгоценных духов и пряным запахом мускуса.

– Позовите меня, как только сделаете свой выбор. – Дама протянула ему альбом с фотографиями и удалилась.

Ассасин расплылся в довольной улыбке.

Удобно устроившись на обтянутом плюшем мягком диване, он уложил альбом на коленях и ощутил, как его охватывает похотливое нетерпение. Хотя его соплеменники не праздновали Рождество, он подумал, что подобные чувства должен испытывать христианский мальчик, собирающийся заглянуть в чулок с рождественскими подарками. Ассасин открыл альбом и принялся рассматривать фотографии. Эти снимки могли пробудить самые немыслимые сексуальные фантазии.

Мариза. Итальянская богиня. Вулкан страсти. Вылитая Софи Лорен в молодости.

Сашико. Японская гейша. Гибкая и податливая. Несомненно, весьма опытная и умелая.

Канара. Сногсшибательная чернокожая мечта. С развитой мускулатурой. Сплошная экзотика.

Дважды изучив альбом от корки до корки, он наконец сделал выбор и нажал кнопку звонка, встроенную в журнальный столик. Через минуту появилась встречавшая его дама. Он показал ей фотографию. Дама цепко глянула на него и понимающе улыбнулась:

– Пойдемте.

Покончив с финансовыми расчетами, хозяйка заведения позвонила по телефону и, выждав несколько минут, пригласила его подняться по винтовой лестнице в роскошный холл.

– Золотая дверь в самом конце, – сказала она и добавила: – У вас прекрасный вкус.

«Еще бы, – мысленно согласился он с ней, – я ведь большой знаток».

Ассасин крался к двери, как пантера, предвкушающая вкус крови долгожданной добычи. Подойдя к ней, он расплылся в торжествующей ухмылке: створка уже приоткрыта… его ждут с нетерпением.

Вошел. Увидел свою избранницу и понял, что не ошибся. В точности как он хотел… Обнаженная, она лежит на спине, руки привязаны к спинке кровати толстыми бархатными шнурами.

В два шага он пересек комнату и провел пальцами по атласно-гладкой и нежной впадине ее живота, и его жесткая ладонь показалась особенно смуглой на фоне как будто светящейся изнутри кожи цвета слоновой кости.

«Вчера я убил врага, – подумал он, – и ты мой трофей».

– Что вы сказали? – Колер приложил к губам платок, борясь с приступом кашля. – Это эмблема сатанистского культа?

Лэнгдон забегал по гостиной, чтобы согреться.

– Иллюминаты были сатанистами. Правда, не в нынешнем смысле этого слова.

Лэнгдон кратко пояснил, что, хотя большинство обывателей считают последователей сатанистских культов злодеями, сатанисты исторически были весьма образованными людьми, выступающими против церкви. «Шайтанами». Байки о приношениях в жертву животных и пентаграммах, о черной магии и кошмарных ритуалах сатанистов есть не что иное, как ложь, старательно распространяемая церковниками, чтобы очернить своих врагов. С течением времени противники церкви, соперничавшие с братством и стремившиеся не просто подражать ему, но превзойти и вытеснить его, начали верить в эти выдумки и воспроизводить их на практике. Так родился современный сатанизм.

– Все это быльем поросло! – неожиданно резко воскликнул Колер. – Мне нужно выяснить, как этот символ появился здесь и сейчас!

Лэнгдон, успокаивая себя, сделал глубокий вдох.

– Сам этот символ был создан неизвестным художником из числа иллюминатов в шестнадцатом веке. Как дань приверженности Галилея симметрии. Он стал своего рода священной эмблемой братства. Оно хранило его в тайне, намереваясь, как утверждают, открыть людским взорам лишь после того, как обретет достаточную силу и власть для достижения своей конечной цели.

– Следовательно, наш случай означает, что братство выходит из подполья?

Лэнгдон задумался.

– Это невозможно, – ответил он наконец. – В истории братства «Иллюмината» есть глава, о которой я еще не упомянул.

– Ну так просветите меня! – повысив голос, потребовал Колер.

Лэнгдон неторопливо потер руки, мысленно перебирая сотни документов и статей, которые он прочитал или написал сам.

– Видите ли, иллюминаты боролись за выживание, – объяснил он. – После бегства из Рима они прошли всю Европу в поисках безопасного места для восстановления своих рядов. Их приютило другое тайное общество… братство состоятельных баварских каменщиков, которые называли себя масонами.

– Масонами, говорите? – вздрогнул Колер. – Не хотите ли вы сказать, что масоны принадлежат к сатанистам?

Лэнгдон совсем не удивился тому, что Колер слышал об этой организации. На сегодняшний день масонское общество насчитывает свыше пяти миллионов членов по всему миру, половина из них проживают в Соединенных Штатах, а более миллиона обосновались в Европе.

– Конечно, нет. Масоны пали жертвой собственной благожелательности и добросердечия. Предоставляя убежище беглым ученым в восемнадцатом веке, они, сами того не подозревая, стали ширмой для братства «Иллюмината». Члены последнего набирались сил, постепенно прибирая к рукам власть в масонских ложах. Они негласно восстановили свое братство – так появилось тайное общество внутри тайного общества. А затем иллюминаты стали использовать хорошо налаженные и весьма широкие связи масонов для распространения своего влияния по всему миру. – Лэнгдон перевел дух, набрав полные легкие ледяного тумана. – Основной идеей братства «Иллюмината» была ликвидация католицизма. Братство утверждало, что церковь с навязываемыми ею суевериями и предрассудками является злейшим врагом человечества. Иллюминаты опасались, что если религии позволить и дальше распространять ложные мифы в качестве непреложных фактов, то научный прогресс прекратится и человечество, став заложником невежества, будет обречено на бессмысленные и кровавые священные войны.

– Что мы и имеем сегодня, – ворчливо вставил Колер.

Он прав, подумал Лэнгдон. Священные войны все еще не сходят с первых страниц газет. Мой Бог лучше твоего. И сдается, ряды таких правоверных все ширятся, что ведет к колоссальным человеческим жертвам.

– Продолжайте, – попросил Колер.

Лэнгдон помолчал, собираясь с мыслями.

– Братство «Иллюмината», окрепнув в Европе, обратило свои взоры на Америку, где многие лидеры были масонами – Джордж Вашингтон, например, или Бенджамин Франклин… Честные и богобоязненные люди, они даже не подозревали, что братство держит масонов за горло мертвой хваткой. Иллюминаты же проникали повсюду и участвовали в учреждении банков, основании университетов, развитии промышленности, чтобы добывать средства на финансирование своего последнего похода… – Лэнгдон вновь сделал паузу. – А его целью было образование единого мирового порядка – создание своего рода светского всемирного государства.

Колер замер в своем кресле, внимая каждому слову Лэнгдона.

– Да, в их планы входило установить новый мировой порядок, основанный на научном просвещении, – повторил тот. – Сами они называли эту концепцию «доктриной Люцифера». Церковники ухватились за этот факт и обвинили иллюминатов в связях с сатаной, однако братство настаивало на том, что имеет в виду Люцифера в его подлинной ипостаси светоча.[16] Или «Иллюминатора».

– Присядьте, пожалуйста, мистер Лэнгдон, – внезапно предложил Колер.

Лэнгдон не без страха примостился на краешке заиндевевшего кресла.

Колер подкатил кресло-коляску чуть ли не вплотную к его коленям.

– Не уверен, что понял все из того, что вы мне только что рассказали. Но одно у меня не вызывает сомнений: Леонардо Ветра был одним из наших ценнейших сотрудников. И моим другом. Я прошу вас помочь мне найти братство «Иллюмината».