Клуб патриотов - Райх Кристофер

Волк мгновенно подался вперед и рывком выбросил руку с крепко сжатыми пальцами, ткнув Болдена в грудь.

— Я сказал — расслабьтесь. Понятно?

Задохнувшись, Болден согнулся пополам. Движение Волка было настолько молниеносным, что Болден не успел не только отреагировать, но и уловить момент нападения.

— Никакой ошибки, — произнес Ирландец. — Вы — Томас Ф. Болден. Казначей клуба «Гарлемские парни». Входите в его попечительский совет. Сегодня вечером за работу в клубе вас наградили серебряной тарелкой, которая валяется здесь на полу. Я прав?

Болден не мог говорить. Рот открывался, но легкие отказывались работать. Словно издалека затухающим эхом до него долетали слова, которые кто-то как будто читал: «Томас Болден начал свою работу в клубе „Гарлемские парни“ шесть лет назад в рамках шефской программы Уолл-стрит. Благодаря умению находить контакт с людьми и искренней симпатии к молодежи он вскоре стал регулярным волонтером этого клуба. Три года назад совместно с Отделом по борьбе с организованной преступностью полиции Нью-Йорка мистер Болден основал движение „Новый день“, которое предлагает молодежи, живущей в проблемных районах, в качестве альтернативы преступности здоровый образ жизни. Через скоординированную шефскую работу, психологическую поддержку, возможность получения общего и профессионального образования „Новый день“ помогает юношам и девушкам из Гарлема порвать с преступным миром, который затягивает в свои сети местную молодежь».

Ирландец продолжил:

— По окончании Принстонского университета вы получили диплом с отличием и двойную специализацию — по математике и экономике. Были капитаном университетской команды по регби, но на старшем курсе во время игры с Йельским университетом сломали ногу, и на этом ваша спортивная карьера закончилась. Вели колонку по инвестициям в газете «Коммон сентс». Подрабатывали в университетской столовой — двадцать пять часов в неделю. Затем учились в Уортонской бизнес-школе. Вы отказались от работы во Всемирном банке и продолжили учебу в качестве стипендиата программы Фулбрайт, чтобы получить работу в банке «Харрингтон Вайс». В прошлом году вы стали самым молодым директором из числа наемных служащих. Ну как? Молодцы мы?

— Но откуда?.. — начал Болден.

Волк снова подался вперед и тихонько похлопал Болдена по щеке:

— Ирландец спросил, молодцы мы?

— Молодцы, — прошептал тот в ответ.

Нам нужны вы, мистер Болден.

Машина плавно шла вперед. Болден догадался, что они направляются на север — по Вестсайдскому шоссе или по автомагистрали ФДР-драйв. Они все еще находились в Манхэттене: если бы пересекли мост или проехали через туннель, он бы наверняка заметил. Болден сидел не шелохнувшись на мягком черном кожаном сиденье, но его мозг лихорадочно работал. Ни в прошлом, ни в настоящем у него не было врагов. Он никого не предавал. Не нарушал закон. И вот сейчас, сидя в мягком кожаном кресле, он приказывал себе ждать, отвечать на вопросы и быть готовым не упустить шанс сбежать, если таковой подвернется.

Подняв с пола серебряную тарелку, Болден положил ее на колени. Из-под обертки выпала программа ужина. Ирландец просмотрел ее и передал Волку. Тот равнодушно взглянул и бросил ее обратно на пол.

— Зачем вы этим занимаетесь? — спросил Ирландец. — Надеетесь изменить мир?

Болден изучающе посмотрел на него. Худощавое, почти изможденное лицо с красноватой обветренной кожей. Смелый и жесткий взгляд голубых глаз. Такое лицо подошло бы альпинисту, марафонцу или триатлонисту — в общем, тому, кто любит испытывать себя на пределе возможностей. И шрам у него на щеке, скорее всего, оставила пуля.

— Парни, вы служили в армии? — спросил он. — Рейнджеры, десантники?

Ни тот ни другой не возразили, и Болден заметил, что внутренне они будто переменились. Скрытая гордость.

— Как там у вас говорят? — продолжил он. — «Своих не бросаем». Вот поэтому я и занимаюсь ими. У гарлемских мальчишек не всегда есть тот, кто позаботится о них — присмотрит, чтобы они не чувствовали себя брошенными.

Болден взглянул в окно, надеясь понять, на какой они улице, но увидел только свое отражение. Зачем он этим занимается? Может, затем, что его жизнь устоялась, вошла в нормальную колею, а с этими мальчишками ничего устоявшегося и нормального быть не может. Любое решение — начиная с того, какого цвета рубашку носить в школу, и заканчивая тем, в какой фастфуд-забегаловке делать потом домашнюю работу, — ощутимо влияло на их будущее. Это была жизнь на лезвии ножа, и она требовала умения канатоходца, чтобы не нажить неприятностей. А может, он делал это и для себя. Потому что когда-то сам был таким. Потому что он знал, каково оно: жить только сегодняшним днем, когда будущее — это всего лишь то, что произойдет через неделю. А еще, может, он занимался этим и потому, что оказался везунчиком и сумел выкарабкаться. Но не забыл своих младших братьев.