Убежище - Новак Бренда

Хоуп уставилась на пустую папку. Зачем кому-то понадобилось уничтожать бумаги? Она не представляла, чтобы это могла сделать Девон, которая в то время работала секретарем в приемной. Триш тоже не могла. Лидия всегда требовала от сотрудников соблюдения порядка. И это значило, что в папке когда-то были документы. Но какие? Данные об усыновлении? Но тогда куда же они делись? И почему?

Хоуп покрутила папку в руках и заметила телефонный номер, карандашом записанный на внутренней ее стороне. Перед номером не стояло никакого кода, значит, он, скорее всего, был местным.

Он как-то связан с Отем? Куда более вероятно, что папку использовали вместо блокнота. Но Хоуп больше было не за что зацепиться, поэтому она оторвала половинку папки и сунула ее в задний карман джинсов. Она уже ставила папки на место, когда вдруг вспомнила кое-что и снова их раскрыла.

Лидия сделала отчет о рождении Отем, но описанное там частично не совпадало с воспоминаниями Хоуп. Для начала Лидия не упомянула, что стимулировала роды. Согласно ее записям, Хоуп позвонила ей в десять вечера и сообщила, что у нее схватки с перерывом всего в несколько минут.

Но Хоуп вообще не звонила Лидии. Это она позвонила Хоуп и сказала, что пришло время рожать. Еще она сказала, что беспокоится об отслойке плаценты. Но и об этом здесь не было никакого упоминания. И они были одни, а Лидия в отчете утверждала, что Рита — одна из акушерок, работавших тогда в центре, — помогала ей при родах.

Хоуп смотрела на плавный почерк Лидии и думала: что же это все значит? Лидия перепутала ее с кем-то? Она так долго не писала отчета о рождении Отем, что все забыла? Или у нее была какая-то другая причина?

Хоуп так погрузилась в свои мысли, что не сразу осознала, что слышит шум машины, остановившейся на гравийной дорожке перед зданием. Она вскинула голову и прислушалась. Сначала был слышен шум работающего двигателя, потом наступила тишина.

В центр приехал еще один человек. Сунув папки на место, она как можно тише закрыла ящик и ринулась к выключателю. Вряд ли кто-то мог увидеть свет в окнах со стороны улицы, но Хоуп не собиралась испытывать судьбу. Она увидела все, что хотела. И теперь ей надо было выбираться отсюда.

Она побежала вниз по лестнице и вдруг замерла на месте, услышав, как хлопнула дверца машины. Хоуп поняла, что не сможет выйти через главный вход незамеченной. Она в ловушке. Надо было подождать, пока…

— Хоуп?

Голос Паркера Рейнольдса нарушил тишину, которую Хоуп так старалась не нарушать. У нее подкосились ноги.

— Хоуп? Это Паркер! — прокричал он. — Где ты?

Паркер приказал себе не волноваться. Он давно забрал и сжег все бумаги, которые могли стать для них проблемой. Хоуп может перерыть в центре все по листочку, но ничего не найдет. В сотканной им паутине лжи он чувствовал себя в безопасности, но это его не оправдывало. Особенно если вспомнить, что она только-только стала ему доверять — когда позволила обнять себя накануне вечером.

Сказав ей правду о Далтоне, он наконец поступил бы правильно по отношению к ней и всем остальным. Искушение сделать это не выходило у него из головы весь день, каждый раз, когда он вспоминал о Хоуп. Но какова будет цена? Далтон может потерять все незыблемое, что есть в его жизни. Лидия — свою репутацию и родильный центр. А его коллеги — работу. Скорее всего, были бы и другие последствия, о которых Паркер еще даже не думал.

И тем не менее ему хотелось ей рассказать.

Он ненавидел лжецов. И лгать самому было ему ненавистно еще сильнее.

— Хоуп? Ты идешь? — снова позвал он и подумал, что она может заставить его за ней побегать.

— Как ты узнал, что я здесь? — спросила она, внезапно появившись рядом с ним около лестничной площадки.

Она посмотрела на кабинет Лидии так, словно опасалась, что та может выйти оттуда и начать возмущаться. Но Паркер знал, что этого не будет. Потому-то Лидия ему и позвонила — чтобы самой не становиться в позу оскорбленной праведницы, а Хоуп смогла продолжить работать в центре, как будто никогда и не проникала в архив.

— Позади клиники стоит твоя машина, — сказал он.

— Но ты остановился у главного входа. — Хоуп скрестила руки на груди и, склонив голову, пристально посмотрела на него. — Тебе Лидия позвонила, не так ли?

— Так.

— Почему?

Потому что не хотела с ней разговаривать. Чувствовала себя слишком виноватой. Но он не мог сказать этого Хоуп.