Гротеск - Кирино Нацуо

Глядя на профиль Кадзуэ, буравившей Мицуру взглядом, я чувствовала, как она закипает от ревности. «Что толку? Все равно у тебя шансов ноль. Потому что Мицуру — чудовище», — думала я, с неприязнью рассматривая профиль Кадзуэ.

Мицуру обернулась и посмотрела на нас — видно, почувствовала взгляд Кадзуэ, — но без всякого интереса. Интересно, почему она ни словом не обмолвилась о вчерашнем визите деда в «Блю ривер»? Может, мать ей не рассказала?

Кадзуэ не отставала:

— А еще какие девчонки ему нравятся?

— Ну… он же парень. Наверное, красивые, симпатичные.

— Красивые… Да… — Она откусила от рисового колобка и вздохнула — Эх, была б я такая, как Юрико! Мне бы ее лицо. Вот это жизнь была бы! С такой внешностью да с мозгами… О чем еще мечтать?

— Но она же монстр!

— Ну и что? Зато ей с учебой париться не надо. Я бы тоже не отказалась.

Это было сказано на полном серьезе. И что же? В конце концов из нее и получился настоящий монстр. Но тогда я, конечно, и представить не могла, чем все это кончится. Вы думаете, из-за моего отношения Кадзуэ пошла по кривой дорожке? Хотите сказать, я виновата? Да ничего подобного! Я уверена: в каждом человеке есть что-то такое, сердцевина, что ли, которая его формирует и от которой все зависит. И причина того, что Кадзуэ так изменилась, кроется в ней самой.

— Что ты клюешь, как птичка? За завтраком переела? — спросила я, когда Кадзуэ съела все, что было в ее коробке.

Вопрос прозвучал резко, даже зло. Но ведь это были только слова, я ничего плохого ей не сделала. Скажете: злое слово — то же самое, что и действие? Может, и так, хотя я задала этот вопрос исключительно из любопытства.

Кадзуэ тряхнула головой.

— Ты что?! Я утром только бутылочку молока выпиваю.

— Что так? Помню, когда я к тебе заходила, ты даже соус выпила. Чуть тарелку не вылизала.

Кадзуэ оскорбленно зыркнула.

— Мало ли что было. Сейчас я слежу за диетой. Потому что хочу стать красивой, как модель.

Услышав эту новость, я злорадно подумала, что, если она еще похудеет, на нее вообще никто смотреть не захочет, и решила дать «добрый» совет:

— Правильно. Тебе бы немножко веса сбросить.

— Ты думаешь? Вот и я так считаю. — Кадзуэ стыдливо одернула юбку. — У меня ноги слишком толстые. На тренировке сказали, что надо худеть, чтобы стать легче. Тогда скольжение будет лучше.

— Да уж, стоит постараться. Тем более что Такаси — тоже худощавый.

Кадзуэ ответила решительным кивком.

— Вот похудею — стану красивой. Мы с ним даже похожи будем, — мечтательно проговорила она и стала заворачивать пустую коробку от бэнто в перепачканный томатным соком платок.

Тут рядом с нами возникла Мицуру с книгой под мышкой. Хлопнула меня по плечу:

— Юрико пришла. Зачем-то ты ей понадобилась.

Юрико? Сколько раз я ей говорила, чтобы она держалась от меня подальше! Ну что ей еще? В коридоре у входа в класс стояли Юрико и Кидзима-младший и глазели на нас. Кадзуэ их еще не заметила; я толкнула ее в бок.

— Кидзима!

Видели бы вы Кадзуэ в тот момент! Щеки от смущения словно налились свекольным соком. На лице можно было прочитать: «Что мне делать? Что делать? Еще не время! Что же делать?»

— Все нормально, — проговорила я, вставая со стула. — Они ко мне пришли.

— Ты не говорила Юрико, что Такаси мне нравится?

— Нет, конечно.

Оставив Кадзуэ гадать, что правда, а что ложь, я быстро направилась к двери. Юрико смотрела на меня в упор, не отводя взгляда. Она вся напряглась — лицо серьезное, брови сдвинуты. Меня бесило, как она стоит передо мной — стройная, выше меня на десять сантиметров. Блузка с короткими рукавами открывала ее длинные, тонкие, совершенные руки. Пальцы красивые — на таких любое кольцо играет. Не похожа на меня ничем. В кого она такая? Оборотень! Я чувствовала, как откуда-то из глубины поднимается и выплескивается наружу, как лава из вулкана, все, что я о ней думала в детстве.

— Ну, чего тебе?

Кидзима остолбенел. Не ожидал, что я способна так разговаривать. Испугался даже.

— Наш классный руководитель Кидзима-сэнсэй попросил нас заполнить анкеты о семейном положении. Я не знаю, что писать. Наверное, надо, чтобы у нас были одинаковые ответы, а то ерунда получится.

— Вот и пиши про Джонсона и Масами. Кто тебе не дает?

— Но он же не родной мне.

Я с сомнением посмотрела на нее: