На шаг сзади - Манкелль Хеннинг

Вестин аккуратно подрулил к причалу. Он бросил только кормовой швартов и начал разгружать ящики. Народу собралось довольно много. Вестин взял красный пакет с заказной почтой и ушел. Валландер вышел на мостки. Воздух был чист и свеж, как вода из родника.

Через несколько минут пришел Вестин, и они отчалили. Наконец, очередь дошла до Бернсё. Остров находился в большом фьорде, который, судя по карте, назывался Викфьорд и лежал на отшибе, словно был исключен из сообщества других шхер.

– Вы, конечно, знаете всю семью Эденгрен, – сказал Валландер, когда они уже чалились.

– Знать-то знаю, – ответил Вестин. – Хотя с родителями много не общался. Они, похоже, слегка… м-м-м… заносчивы, если выразиться помягче. Но Иса и Йорген сюда ездили часто.

– Вы, должно быть, слышали, что Йоргена уже нет.

– Что-то слышал. Он вроде разбился на машине. Его отец мне сказал – я один раз его подвозил, когда на его лодке сломался винт.

– Это всегда трагедия, когда дети умирают раньше родителей, – сказал Валландер.

– Мне всегда казалось, что несчастье скорее может произойти с Исой.

– Почему?

– У нее довольно бурная жизнь, если верить ее словам.

– Значит, она вам рассказывала? Почтальон здесь, стало быть, еще и исповедник?

– Ни хрена подобного, – заявил Вестин. – Мой сын – ее ровесник. У них даже было что-то вроде романа несколько лет назад. Но потом все кончилось, как это бывает у молодежи.

Катер мягко стукнулся о причал. Валландер взял сумку и спрыгнул на дощатый настил.

– Я позвоню, – сказал он. – Где-то после обеда.

Валландер проводил взглядом катер, уходящий за мыс. Значит, Эденгрен-старший скрывал причину гибели сына. Тостер в ванне превратился в автокатастрофу.

Валландер двинулся в глубь острова. Вокруг росла буйная зелень. Рядом с причалом был эллинг для катера и домик для гостей, чем-то похожий на павильон в Скорбю, где Валландер нашел потерявшую сознание девушку. На козлах лежала старая деревянная весельная лодка. Валландер ощутил слабый запах смолы. К дому вела старая дубовая аллея. Двухэтажный красный дом был довольно старым, но в прекрасном состоянии. Валландер вошел во двор. Огляделся и прислушался. Вдали в заливе шла яхта, но паруса были зарифлены. Слабо доносился звук подвесного мотора. Валландер взмок. Он поставил сумку на землю, снял куртку и подошел к дому. Шторы были задернуты. Он поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Подождал, потом постучал кулаком. Никто не открывал. Дернул за ручку – дверь заперта. Он толком не знал, что предпринять. Обошел вокруг дома с чувством, что в любую минуту может повториться сцена в Скорбю, когда он обнаружил Ису. Позади дома был фруктовый сад. Яблони, сливы, одинокая вишня. Садовая мебель, сложенная штабелем под пластиковым навесом.

От дома в глубину острова вела тропинка. Валландер прошел по ней пару сотен метров и оглянулся – за густой порослью дома уже видно не было. Тропинка вела дальше. Он отогнал назойливую осу и подошел к старому колодцу, рядом с которым было что-то вроде погреба. На двери погреба стояли цифры: 1897. В двери торчал ключ. Валландер открыл дверь – внутри было темно и прохладно. Пахло картошкой. Он подождал, пока привыкнут глаза, и шагнул в темноту. Погреб был пуст. Он аккуратно прикрыл дверь и пошел дальше. Слева за кустами блестела вода. По солнцу он определил, что идет на север. Он прошел уже с полкилометра, когда дошел до развилки – тропка поменьше вела к воде. Он пошел прямо. Еще через несколько сот метров тропа закончилась. Перед ним были отшлифованные прибоем валуны, переходящие в береговые утесы. Дальше было море. Над головой, поднимаясь и опускаясь в воздушных потоках, парила чайка. Он сел на камень и вытер пот. Пожалел, что не взял из сумки купленную воду. Сейчас он почему-то не думал ни о Сведберге, ни о погибшей троице.

Потом он встал, пошел назад и свернул на боковую тропку. Она упиралась в крошечный заливчик. Вода была зеркальной, в ней отражались высокие деревья на берегу. Постояв с минуту, он вернулся к дому. Проверил, включен ли мобильник, и остановился у дуба помочиться. Достал бутылку с водой и сел на ступеньку. Во рту все пересохло. Вдруг что-то привлекло его внимание. Он огляделся – вокруг по-прежнему было идиллически тихо. Ничего вроде бы не изменилось. Он нахмурился – сработала внутренняя сигнализация. Он уставился на стоящую на нижней ступеньке крыльца сумку. Он был совершенно уверен, что поставил ее на ступеньку повыше. Он поднялся на крыльцо, снова спустился, пытаясь воссоздать в памяти картину. Сначала он, помнится, поставил сумку на землю. Потом снял куртку и повесил на перила. Потом поставил сумку на вторую ступеньку.