Гротеск - Кирино Нацуо

Когда отец и мать принимались спорить, мне хотелось куда-нибудь спрятаться или убежать подальше. Зато Юрико совершенно спокойно продолжала смотреть телевизор. Во время нашей с отцом ссоры она тихонько удалилась, а конфликты между родителями ее почему-то совсем не трогали. Неужели она и впрямь была настолько тупа и безразлична? Или это наша ссора так на нее подействовала?

Спорили в основном о семейном бюджете. В доме деньгами распоряжался отец. Каждый день выдавал что-то матери, и она покупала все, что надо, к столу. Как я уже говорила, отец доставал нас своей скупостью, влезал в такие мелочи, на которые никто не обращал внимания.

Открывал, например, холодильник и, держа в руке чеки из супермаркета, проверял его содержимое.

— Ты же вчера покупала шпинат. Зачем еще? — пытал он мать.

— Распродажа была. Обычно он сто тридцать восемь иен, а сегодня за девяносто восемь отдавали.

— На сорок иен дешевле… Все равно не надо было покупать. Доели бы вчерашний.

— А ты знаешь, как он уваривается?

— Знаю.

— Вот ведь сколько останется. — Мать показала пригоршню.

— Ничего подобного. Вот сколько. — Отец показал, насколько больше получится шпината.

— Откуда ты знаешь? Ты же не стоишь у плиты! Вот сколько получится. Всего ничего. Разделишь на четверых, и все. На следующий день ничего не останется. Поэтому нужно еще. Сварю с соевым соусом — за раз все съедите. Можно еще добавить моркови, потушить с мясом. Вкусно получится. Но мы это не едим. Знаешь, чего мне стоило приспособиться к твоему вкусу? Все-таки у нас дома по-другому было…

Ля-ля-ля… До бесконечности. Была бы мать поумнее, сказала бы: «Сварю я твой шпинат и заморожу, не беспокойся» — или: «Знаешь, занимайся покупками и готовкой сам». Но, как ни печально, ни на что, кроме слабых оправданий, она была не способна. Отец имел невысокое мнение о том, как она ведет хозяйство. Впрочем, он был недоволен всеми. Мной — потому что я его не слушала. Юрико — потому что она никогда не говорила, что у нее на уме. Отец пребывал в полной уверенности, что он всегда прав, и выходил из себя, если кто-то отваживался поставить это под сомнение. Я его терпеть не могла, сильнее ненавидела только Юрико. Короче, в нашей семье я не любила никого, поэтому детство у меня было одинокое. Тяжелый случай, не так ли? Вот почему у меня не укладывалось в голове, как могла Кадзуэ Сато безоговорочно принимать все, что ей говорил отец. Я не понимала эту папенькину дочку, презирала ее.

В дневнике Юрико написано, что у нас с отцом характеры похожи. Прочитав этот бред, я так разозлилась, что даже мурашки на коже выступили. Ведь на самом-то деле между нами ни малейшего сходства. Во мне нет ни одного его гена. Потому что мой отец — другой человек.

В шестом классе я читала мангу о русской балерине из семьи белоэмигрантов и под впечатлением написала сочинение. О чем? Помню смутно, но попробую восстановить.

Что-то в этом роде. Вы спросите: «Как же так? Хранишь сочинение Юрико, а свое собственное куда подевала?» Что сказать? Не знаю. Да разве в этом дело! Я передала ощущения, которые были у меня в детстве. Впрочем, мои литературные таланты сейчас уже не имеют никакого значения.