Город динозавров - Емец Дмитрий

Но вернемся к анкилозавру Проклу и его хвосту-молоту, которым он разнес ангар. Прокл и раньше любил поразмять хвост, заканчивающийся массивными костяными шарами. Обычно перед ударом он начинал его быстро раскручивать, на мгновение замирал, и костяные шары обрушивались на цель...

В ту ночь мамы с Нюсякой с нами не было, дедушка спал на дне бассейна с ихтиозавром, я тоже видел сны, но не в бассейне, а под одеялом, а папа, который после очередной мумификации мог долгое время не отдыхать, сидел в задней комнате ангара и собирал из запасных частей второго робота-повара.

Анкилозавр Прокл был большим лакомкой, он любил оставлять от обеда самые вкусные кусочки плодов, клал перед носом, охранял их несколько часов и съедал перед рассветом. Той ночью игуанодон Витек, давно зарившийся на такое богатство, воспользовавшись тем, что Прокл заснул, подкрался и стащил у него лакомство. Анкилозавр открыл глаза в ту секунду, когда плоды исчезали в пасти игуанодона. Прокла охватило справедливое негодование, мгновенно переросшее в ярость, и он завертелся на месте, раскручивая хвост с молотом.

Игуанодон Витек, видя, что ему несдобровать, немедленно улизнул, а Прокл, ничего не помнивший, кроме своей обиды, стал обрушивать костяные шары на железные листы, которыми был обшит ангар. Поднялся немыслимый грохот, и разбуженные динозавры, пугая друг друга и все круша на своем пути, стали носиться по ангару. Один из листов, оказавшийся приклепанным слабее, чем остальные, отлетел "с мясом", и в образовавшуюся щель кинулся вначале дилофозавр, потом пара летозавров, за ними, едва не застряв, пролез Прокл, и на этом бегство динозавров завершилось бы, потому что для более крупных ящеров отверстие было слишком узким. Но тиранозавр Шпрот со свойственным ему любопытством решил изучить новые территории. Он разбежался и врезался головой в перегородку ангара. Таран этой многотонной махины выбил несколько листов обшивки, и Шпрот оказался на пустыре. Не теряя времени, тиранозавр четырехметровыми прыжками помчался к видневшимся в отдалении домам.

За ним в пролом стали выскакивать и другие ящеры: Детина, Страус, Бомба, Фуфайкин, Гунька и остальные. Только диплодок Гаврила остался, потому что был настолько же глупый, насколько и ленивый. Когда разбуженные шумом, мы выскочили в ангар, через пролом удирали уже последние ящеры.

- Лови! - закричал дедушка, высовываясь из бассейна.

- Ко мне! Цып, цып! Обедать! - неумело подзывал беглецов папа, но динозавры и раньше не особенно его слушались.

Я схватил за хвост ламбеозавра, но он выскользнул из моих рук, и последний из убегавших динозавров выскочил наружу.

Когда мы нырнули в пролом и оказались на пустыре, несколько ящеров были еще там, но большая часть, напуганная ночным грохотом, разбежалась по окрестностям. Все-таки нам удалось поймать археоптерикса и одного из протоцератопсов, но мы их отпустили, сообразив, что всех динозавров нам не переловить.

Дедушка хотел сосредоточиться и созвать гигантов телепатически, но ящеры были слишком встревожены переменой обстановки и напуганы друг другом, и у Апрчуна ничего не вышло.

Я погнался за игуанодоном Витьком и пробежал за ним полкилометра. Мне казалось, что я его вот-вот схвачу, но оказалось, наглый ящер забавлялся и дразнил меня. Когда я решил, что он уже выбился из сил, и приготовился схватить его, Витек припустил трехметровыми прыжками, и через полминуты я потерял его из виду. Перед тем, как совсем исчезнуть, игуанодон приостановился, повернулся ко мне, издал торжествующий вопль, в котором прозвучало превосходство ящера, после чего он нырнул за забор и окончательно скрылся.

Ругая хитрого и коварного Витька на все лады, я вернулся на наш пустырь. Папа уныло стоял с кувалдой и заклепывал отверстие в стене ангара, а дедушка сидел на камне и, подперев голову перепончатыми ладонями, произносил мудрые, но совершенно бесполезные фразы. Заметив меня, он отжал бороду, снял шапочку и, сосредоточенно посмотрев на меня всеми тремя глазами, произнес фразу, которую потом повторяли все:

- Динозавры в XXI веке! Ну и ну!

Понимая, что больше ничего сделать нельзя, мы немедленно отпустили ихтиозавра в Москву-реку и, угнав грузовик, отвезли диплодока Гаврилу в озеро Глубокое под Звенигородом, которое показалось нам самым подходящим из всего, что было поблизости. После я подбросил грузовик на то же самое место так что даже не знаю, заметил ли хозяин его пропажу.

Понимая, что все силы милиции и спецслужб будут брошены на поиски тех, кто наводнил Москву ящерами, мы замаскировали наше клонирующее оборудование, уничтожили следы пребывания динозавров в ангаре, а на само помещение навесили огромных размеров ржавый висячий замок.

Когда мы возвращались домой после бессонной ночи, на московских улицах царило непривычное оживление. Из переулка вдруг раздался громкий вопль, и выбежали две женщины, а за ними неторопливой походкой с невозмутимым видом вышел паразауролоф Бяка.

На нас он не обратил внимание, а прошествовал в соседний переулок и скрылся между домами, сопровождаемый любопытными.

"Ну началось!" - сказал дедушка и взгромоздился в подошедший троллейбус. Так начался тот безумный день, первый день нового заселения Земли динозаврами.

Едва мы рассказали маме и Нюсяке о том, что произошло, как по телевизору и радио стали наперебой сообщать самые разноречивые сведения о появлении на улицах столицы громадных ящеров. Говорили о том, что в Бирюлеве тиранозавр заглянул в кинотеатр и распугал всех зрителей; о том, что в магазин на Покровке уверенной походкой вошел динозавр с гребнем на спине, подошел к мясному отделу и требовательно сказал: "Надо!" после чего перепуганный продавец стал бросать куски говядины, которые динозавр ловко перехватывал на лету и сразу глотал. Хотя описания ящера были противоречивыми, по этому рявкающему "Надо!" мы сразу узнали эдафозавра Машу.

Рассказывали и о том, что бронтозавр, которому в Москве-реке не хватало корма, приучился высовывать голову из воды у плавучих ресторанов. Посетители и повара вначале боялись его, но вскоре привыкли и стали бросать ящеру еду, которую он с жадностью пожирал.

Когда в одном из таких "поплавков" пьяный обстрелял бронтозавра из ружья, тот догадался перегрызть канаты, которыми ресторан был пришвартован к берегу, и оттащил теплоход на мелководье Москвы-реки, где он прочно сел на мель. Что же касается хмельного стрелка, то он мгновенно протрезвел от ужаса и, бросив ружье, в одежде прыгнул в воду и попытался вплавь добраться до берега. Но раньше, чем запаниковавший пьяница выбрался на набережную, бронтозавр настиг его, схватил зубами за шкирку, встряхнул, поднял высоко над водой и посадил на навигационный буй, на котором бедняга просидел сутки, пока его не спасла речная милиция.