Мутантики - Емец Дмитрий

– Ну как все прошло? Узнал, где камень? – спросил Отелло.

– Потом расскажу… надо отсюда убегать, а то королева может приказать обыскать этаж… – И Пупырь потянул друзей к выходу на запасную лестницу, ведущую на чердак.

У лестницы всегда стоял стражник, и к двери даже было прислонено его копье, но, очевидно, он на минуту отошел, и мутантики беспрепятственно покинули королевский этаж и поднялись на третий уровень реактора, к чердаку.

– Ну вот, теперь можно говорить, – сказал Пупырь, убедившись, что за ними никто не следит. – Королева сказала во сне, что кристалл у Черного Герцога в седельной сумке. Как вы думаете, кто это может быть?

– Черный Герцог? Впервые слышу, – Бормоглотик открыл тяжелую дверь чердака и вдруг попятился так резко, что едва не сшиб с ног Отелло.

– Ты чего? – удивился лобастик.

– К-кажется, я только что догадался, кто такой Черный Герцог. – И мутантик показал куда-то вверх.

Вцепившись мощными когтистыми лапами в стальную перекладину, под крышей чердака висела огромная летучая мышь с кожистыми крыльями и ушами, изгибавшимися в форме короны. Пупырь узнал чудовище и потрогал свое кое-как перевязанное Мумуней плечо. Он надолго запомнил, как в Старом городе этот монстр едва не отправил его на тот свет.

Но сейчас Герцог висел на перекладине под потолком совершенно неподвижно, и только прозрачные перепонки на его немигающих глазах чуть подрагивали.

– Он нас не видит? – шепотом спросил Пупырь.

– Днем летучие мыши спят, – объяснил Отелло. – Но это не значит, что они не могут проснуться. И тогда: умри, несчастная! Как бы сыт ни был этот красавчик, место в желудке еще для троих у него всегда найдется.

– Королева говорила, что к Герцогу нельзя подойти, если не знать какого-то секрета, – вспомнил шерстюш. – Я старался выяснить, что это за секрет, но тут Карла проснулась, и мне пришлось убежать.

– Значит, камень у него в седельной сумке? – Бормоглотик разглядел на спине у летучей мыши седло с высокой лукой и предположил, что седельные сумки приторочены к нему сзади.

Чердак реактора был очень высоким, а летучая мышь висела под самым потолком, так что добраться до ее седельных сумок представлялось совсем непростой задачей, даже если бы когти Черного Герцога не грозили отважившемуся смельчаку.

– Кажется, лезть придется мне, – сказал Бормоглотик не очень уверенно. – Все-таки я кошачий мутантик.

– Будь осторожен, – предупредил Пупырь. – Мне не хотелось бы терять любимого зятя, а то кто еще возьмет мою Трюшу?

– Если вы увидите, что эта птичка-невеличка зашевелилась, дайте мне знать! – попросил отважный Бормоглотик. Он на всякий случай зажал в зубах нож и пополз вверх по толстой веревке, свисавшей с перекладины.

Черный Герцог пока еще не чувствовал, что к нему кто-то приближается. Он устал после долгого ночного полета и крепко спал. Но чем ближе подбирался к нему по веревке мутантик, тем беспокойнее становилось спящее чудовище. Оно зашевелилось, а один из его круглых подслеповатых глаз открылся и в упор уставился на непрошеного гостя.

– Осторожно! – закричал Отелло снизу. – Он завозился!

– Сам вижу, – проворчал Бормоглотик. – Чем орать, лучше бы узнал, о чем он думает.

– О разном, – заметил Отелло. – У него в мыслях полнейшая путаница. Но одно точно – что-то в тебе ему не нравится, а пошевелиться, чтобы тебя сожрать, пока еще лень.

– А что именно ему не нравится? Видишь ли, для меня это важно, – Бормоглотик зацепился хвостом и ногой за балку и подтянулся к перекладине.

Черный Герцог уже совсем проснулся и лениво ждал, пока добыча приблизится на такое расстояние, когда ее можно будет сожрать, не затрачивая при этом особых усилий. Герцог был сыт, он съел свинью и синерогого оленя, и охотиться сейчас ему не хотелось.

Его ноздри раздувались, а складки кожи на лбу чуть морщились, как у хищника, приготовившегося к прыжку.

– Подожди, Бормоглот… Не рискуй! Ему не нравится твой запах, – крикнул Отелло, все это время напряженно вслушивавшийся в мысли чудовища.

– Мой запах? Неужели карлики, которые никогда не моются, пахнут лучше? – обиделся чистоплотный мутантик, который всегда очень следил за собой.

Он сел на перекладине в нескольких метрах от чудовища и балансировал на ней, не решаясь приблизиться к Герцогу.

– Он любит чеснок и разрывает всех, кто не пахнет чесноком, – крикнул Отелло. – Это, наверное, и был секрет Рыжей Карлы. В правой седельной сумке у него чеснок, а в левой – опал. Натрись чесноком, и тогда он не тронет тебя!

– Легко сказать: пока я натрусь, он меня три раза сожрет! – проворчал Бормоглотик.

Он привстал и прикинул расстояние до седельной сумки с чесноком. Балансируя по перекладине, он приблизился к чудищу чуть ближе. Терпение Герцога истощилось, он решил напасть, щелкнул челюстями и стал раскрывать крылья. Момент был критический.

– Берегись! – крикнул Пупырь.

Но Бормоглотик прыгнул на мгновение раньше, чем мышь взлетела. Он подтянулся на стремени, вскочил в седло и вцепился в луку, понимая, что сейчас ему придется туго.

Герцог гортанно закричал и попытался повернуть голову, чтобы уничтожить незваного всадника, но очень непросто схватить того, кто у тебя на спине, и зубы хищника щелкали впустую. Тогда чудовище взлетело и стало метаться по чердаку, выделывая немыслимые пируэты и кульбиты, чтобы сбросить седока и разбить его о плиты пола.

Но кошачий мутантик держался крепко, хотя чувствовал себя ковбоем, укрощающим быка. Он ухитрился расстегнуть седельную сумку и, взяв пригорошню сухого чеснока, сунул его под нос Черному Герцогу.

Почувствовав столь привычный для нее запах повелительницы, летучая мышь успокоилась, и полет ее стал более ровным. Черный Герцог опустился на пол и сложил крылья. Пока Бормоглотик держал у его носа чеснок, чудовище вело себя смирно как ягненок. Осмелевший Отелло смог даже погладить Герцога по кожистой складке вокруг его страшных челюстей.

Снизу по лестнице, ведущей на чердак, загрохотали шаги стражников. Это был обычный обход реактора, который они совершали через каждые два часа. Если стражники схватят их на чердаке, то все пропало – даже с волшебным камнем им не выбраться отсюда.

Пупырь навалился на дверь, чтобы карлики сразу не смогли открыть ее, а Отелло вооружился тяжелой палкой, которую нашел на полу.

– Защищайтесь, сударь, я имею честь напасть на вас! – торжественно произнес он и уронил палку себе на ногу.

Бормоглотик расстегнул вторую седельную сумку и нашарил на самом ее дне теплый продолговатый камень молочно-белого цвета. Даже не верилось, что этот меняющий температуру опал и есть парный камень, который в первое полнолуние июля, воссоединившись с Магическим Кристаллом, усилит его волшебные свойства в несколько раз и даст тому, кто будет им обладать, его огромную силу.

– Там кто-то заперся! Объявить тревогу по всему реактору! Оповестить королеву! – послышался крик с лестницы, и карлики забарабанили в дверь булавами.

– Теперь нам не уйти! – обреченно сказал Отелло. – Они перекроют все входы и выходы! А если выпрыгнуть из окна, мы разобьемся о плиты…

– А может, и не разобьемся, – заметил Бормоглотик, бросая в приоткрытую пасть Герцога несколько горстей чеснока, который тот с жадностью проглотил. – Как насчет того, чтобы немножко полетать?

– А ты уверен, что сможешь им управлять? – поинтересовался Пупырь. Он держал дверь, которая вздрагивала от ударов карликов.

– А вот это мы скоро узнаем! – пообещал Бормоглотик. – Отелло, натирайся чесноком, и пусть так же сделает Пупырь!

Натеревшись чесноком, мутантики вскочили на спину Черного Герцога: Бормоглотик с Пупырем в седло, а Отелло позади, держась за луку.

Теперь, когда дверь больше не удерживали, она распахнулась после первого же удара, и на чердак ворвались стражники. Впереди с трехгранной булавой бежал Пуп, за ним ковыляла Требуха с кинжалом, а позади них с опаской шли телохранители Карлы.

Увидев мутантиков на спине у летучей мыши, карлики рванули было к ним, но так как от них не пахло чесноком, Герцог щелкнул зубами, едва не перерубив пополам успевшего отскочить Пупа, а Требуху он ударил крылом с такой силой, что толстуха слетела с лестницы, сбив с ног всех поднимавшихся по ней телохранителей.

– Бросайте в них копья! Они не должны уйти! – завопил Пуп, но было уже поздно.

Черный Герцог вылетел из чердачного окна, планируя на кожистых крыльях, сделал круг над реактором и, направляемый Бормоглотиком, устремился в сторону Странного леса.

Карлики бегали по двору и кричали что-то, размахивая булавами. Кое-кто бросал вслед Черному Герцогу копья, но летучая мышь была слишком высоко, и они не долетали до цели.

– Эгей! Мы летим! До полуночи, королева! Надеюсь, еще увидимся! – закричал Бормоглотик.

Из озорства он свесился из седла и помахал рукой застывшей в окне тронного зала Рыжей Карле. Кошачий мутантик был уже далеко и не мог рассмотреть выражения ее лица, а если бы вдруг увидел, то ему стало бы страшно.