Рассказы и сказки - Бианки Виталий Валентинович

— Слушайте, слушайте! Ведь это ужасно глупое недоразумение. Сами жалеете Кукушку и сами её прогнали! Кукушка-отец кричит: ку-ку! ку-ку! А Кукушка-мать кричит: хи-хи-хи-хи!

Бурая — это и есть Кукушка-мать. Сами поёте песенку и сами не знаете, про кого.

Молоденькая Рябина прошептала чуть слышно:

— Совершенно справедливо, совершенно справедливо.

А старый Дуб молчал: он триста лет прожил на свете, и его больше не интересовали слезливые песенки.

В другой раз Зоечка и её тётя пришли в рощу, когда поспела малина.

Они подошли к старому Дубу. Вдруг из его корней выпорхнула красногрудая птичка. Зоечка наклонилась и увидела между корнями гнёздышко. В нём сидело шесть птенчиков. Пятеро было в тёплом пушку, а шестой ещё совсем голый.

Зоечка сейчас же расплакалась:

— Зачем он голенький, ему холодно!..

А тётя опять погладила Зоечку по головке и сказала:

— Золотое сердечко!

Тогда молоденькая Рябина зашелестела всеми своими разрезными листьями:

— Слушайте, слушайте! Ведь этот птенец вышел на свет тремя днями позже других. Он подрастёт и оденется. Те пятеро тоже были голенькие, а над ними не плакала даже их родная мать.

И пожилая Берёзка зашелестела всеми своими листьями, похожими на сердечки:

— Слушайте, слушайте! Ведь это же Кукушонок! Не его надо жалеть, а других птенчиков.

Но Зоечка и её тётя не обращали никакого внимания на шелест листьев. …..

А старый Дуб молчал.

И в третий раз Зоечка и её тётя пришли в рощу, когда осенний ветер срывал с деревьев их листья.

Зоечка глянула под корни старого Дуба и заплакала.

Там сидел один Кукушонок. Он так вырос, что закрывал собой всё гнёздышко.

Прилетела красногрудая птичка, и Кукушонок сейчас же открыл рот и закричал.

Кукушонок был так велик, а красногрудая птичка была так мала. Ей пришлось сесть ему на голову, чтобы скормить ему бабочку, которую она принесла. И голова красногрудой птички при этом совсем исчезла в разинутом рте Кукушонка.

Тётя спросила Зоечку:

— Что ты плачешь, моё сердечко?

И Зоечка прошептала, всхлипывая:

— Да… Все птенчики давно уже вылетели из гнезда. А этот бедненький — хны! хны! Всё время хочет кушать!

Тогда молоденькая Рябина прошептала всеми своими оставшимися разрезными листьями:

— Смотрите, смотрите! Ведь это Кукушонок!

Когда он был ещё голенький, он вышвырнул из гнезда всех детей Красногрудки. Они были слабые, в пушку и погибли один за другим в траве.

Кукушонок убил их. Пожалейте птенчиков Красногрудки!

И пожилая Берёза прошептала всеми своими оставшимися листьями, похожими на сердечки:

— Смотрите, смотрите! Он вырос гораздо больше своей кормилицы-Красногрудки, а всё ещё просит есть у неё. Он лентяй и обжора. Его нельзя жалеть!

Но Зоечка ещё пуще залилась слезами и прохныкала:

— Все другие птички — хны! хны! — улетят за море в тёплые края. А эта останется. Пойдёт снег. И — хны! хны! — бедная птичка замёрзнет.

Тётя сказала:

— Не могу видеть, как разрывается твоё золотое сердечко. Знаешь что, — возьмём эту птичку домой. Ты сама будешь кормить её булочкой, пока опять не настанут тёплые дни.

И Зоечка прошептала сквозь слёзы:

— И буду петь ей песенку.

Тут даже старый Дуб не выдержал и проскрипел:

— Скры!.. Скру!.. Поскру!.. Послушайте! Ведь это ж ужасно груст… нет, глупая история! Бросьте Кукушонка! Красногрудка, прочь, — он исправится. Крылья есть, какая кручина? А булку — крысам! Послушайте! Скрылись!..

Зоечка и её тётя заткнули уши от страшного скрипа старого Дуба, подхватили Кукушонка и поспешно ушли из рощи.

Дома Зоечка посадила Кукушонка за куклин стол и до тех пор кормила его сладкой булочкой, пока Кукушонок не перестал просить есть.

Тогда Зоечка уложила его в куклину кроватку, прикрыла куклиным одеялом и запела тонким жалостным голоском:

• Там вдали за рекой
• Раздаётся порой:
• Ку-ку! Ку-ку!

Кукушонок сейчас же закрыл глазки.

Зоечка дальше:

• Это птичка кричит
• У зелёных ракит:
• Ку-ку! Ку-ку!

Кукушонок перевернулся на спинку.

Зоечка тихонько кончила песенку:

• Потеряла детей,
• Жалко бедненьких ей.
• Ку-ку! Ку-ку!

Кукушонок дрыгнул ножками и сдох.