Секрет похищенной дискеты - Вильмонт Екатерина Николаевна

— Вот и хорошо, а потом мы с тобой будем грызть семечки и ты мне все расскажешь.

Даша с удовольствием съела яичницу.

— Спасибо, друг!

— Не за что! Теперь совсем другое дело, на тебя опять приятно смотреть.

— А было неприятно?

— Ну не то чтобы… Но сейчас лучше!

Семечки Петька поставил в духовку, обильно присыпав солью. Когда они были готовы, он аккуратно переложил их с противня в миску и поставил на кухонный стол:

— Лавря, тащи газеты!

— Зачем?

— А шелуху куда?

— Ну, в тарелку…

— Лавря, где твое чувство стиля? Семечки — в тарелку? Фу!

— Тогда уж надо просто на пол лузгать, — засмеялась Даша.

— Это уже перебор! Газета в самый раз!

Они уселись друг против друга и принялись щелкать семечки.

— Потрясно! Петька, это кайф!

— Ладно, кайфуй, но рассказывай!

И Даша все ему рассказала. Петька слушал внимательно, не перебивая. Когда она замолчала, он спросил:

— Кострючко его фамилия?

— Да.

— Кострючко, Кострючко… Почему-то мне эта фамилия знакома… Я точно ее слышал, и не раз, но где… Он кто по профессии?

— Не знаю, как-то не до того было.

— Ладно, узнаем… А они, бандиты эти, что-нибудь взяли в квартиры?

— Мы и этого не успели узнать.

— Понятно. Слушай, а какое он на тебя впечатление произвел?

— Да вроде неплохое… Он не противный.

— Уже хорошо. А зовут его, значит, Владислав Русланович?

— Именно.

— Это мне ничего не говорит, а вот фамилия… Ох, Лавря, я теперь буду мучаться, пока не вспомню! Кострючко… Кострючко…

— Петька, прекрати! Расскажи лучше про Одессу!

— Ах, Одесса, жемчужина у моря! — пропел Петька. — Но если серьезно, город клевейший! Если б не родственники и не перебои с водой…

— На Дерибасовской был?

— Спрашиваешь!

— Ой, Петька, а ведь у тебя одесский акцент появился!

— Там это мигом! А слышала бы ты, как Круз говорит! Умора! Как будто он там всю жизнь прожил. А как он торговался на Привозе!

— Привоз — это базар? — припомнила Даша все прочитанные книги об Одессе.

— Ну да!

— А чего же вы раньше времени оттуда слиняли?

— Погода! Пошли дожди, а в дождь там можно только удавиться. Лавря, я вот что подумал… А не порыскать ли нам с тобой завтра утречком вокруг квартиры, а?

— Думаешь, стоит?

— Думаю.

— Давай! Тем более я Ляльке и Хованскому обещала приехать только послезавтра.

— Отлично! Ты только немножко измени внешность, все-таки тебя там уже видели…

— Хорошо. Но что ты надеешься там узнать?

— Что-нибудь. Просто надо посмотреть, поджидают ли этого Кострючко добры молодцы… Или следят ли за его женой… Там, сдается мне, любители действовали… Для профи слишком много проколов.

— Каких проколов?

— Открытая дверь квартиры… А главное то, что они вас упустили. Если, конечно, упустили…

— Петька!

— Лавря! Позвони сейчас этой Ляле, спроси, все ли у них в порядке, не заметили ли они чего-нибудь подозрительного… Или лучше я сам позвоню! Хованщина ведь там должен быть?

— Да.

Петька набрал номер, который дала ему Даша.

— Алло! Можно попросить Кирилла?

— Сейчас! — ответил тонкий девичий голосок.

— Слушаю!

— Хованщина, здорово!

— Квитко? Ты? Откуда? — обрадовался Кирилл.

— Да вот приехал.

— Тебе мама дала телефон?

— Нет! Лавря.

— Значит, ты уже в курсе?

— Ага. Ну и как там дела?

— Вроде нормально.

— Ты проверил?

— Естественно! Все чисто! Но это здорово, что ты вернулся!

— Кир, ты случайно не знаешь, кто тот чувак по профессии?

— Нет.

— А спросить нельзя?

— Он спит…

— Ну, пусть спит. Намаялся мужик…

— Да уж! Петь, у тебя уже есть какие-то соображения?

— Какие-то есть. Вы пока сидите тихо, как и собирались, а я завтра попробую кое-что предпринять, а потом свяжусь с тобой. Договорились?

— Погоди, Петь, — понизил голос Хованский, — тут такое дело… Он сказал, что будет думать, а утром примет какое-то решение и, может, попросит нас связаться с одним человеком…

— Да? В таком случае это меняет дело. Хорошо, я с утра приеду к вам, и мы поговорим все вместе.

— Тогда запиши адрес.

— Не надо, я с Лаврей приеду.

— Она разве не на даче?

— Нет, они с мамой задержались.

— Отлично. Приезжайте пораньше.

— Приедем!

Петька пересказал Даше свой разговор с Хованским.

— Вообще-то я, кажется, свалял дурака, — заметил Петька.

— Почему?

— Потому что согласился сразу туда ехать… Лучше было бы мне сперва пошуровать вокруг его квартиры, как мы и собирались… Вот что, Лавря, сделаем так — ты поедешь к ним и до моего прихода удержишь их от всяких действий…

— Несанкционированных, да? — с легкой усмешкой спросила Даша.

— Да, — всерьез ответил Петька и тут же спохватился: — Ладно тебе, Лавря, я пошутил!

— Петька, не ври! Я тебя знаю как облупленного! Ты в глубине души считаешь себя самым главным, и иногда это у тебя прорывается.

— Ничего подобного! Просто у меня богатый опыт, только и всего. Ты же не станешь спорить, что я в сто раз опытнее Хованщины и уж тем более его двоюродной сестры!

— Не стану!

— Ну так и нечего надо мной потешаться.

— Петька не злись!

— Да я не злюсь… Лавря, у тебя вообще-то все в порядке? — внезапно осведомился он.

— У меня? Да, а что?

— И ничего не болит?

— Ничего. Почему ты спрашиваешь?

— Мне глаза твои не нравятся…

— Просто я устала, — потрясенно ответила Даша. Петькина чуткость в который уж раз поразила ее.

— Устала? Тогда я пойду, а ты ложись спать! Завтра я совсем раненько смотаюсь на Усиевича, а потом подвалю к вам! Я туда часикам к семи подамся, картина, кстати, будет яснее. Народу меньше.

— Поняла. Я в такое время вряд ли из дому смогу уйти…

— Нет, Лавря, ты лучше выспись!

— Хорошо, — улыбнулась Даша.

Она проводила Петьку до двери.

— Ну, пока! Ой, я же не взял адрес этой Ляльки, думал, мы вместе…

Даша сказала ему адрес.

— Я пошел! До завтра!

— До завтра, Петечка!

И вдруг она поцеловала его в щеку. Петька вспыхнул.

— Ты чего?

— Просто я рада, ужасно рала, что ты приехал. Спокойной ночи!

И она захлопнула дверь. Петька даже не стал вызывать лифт, а пошел вниз пешком, так он был взволнован. Она сама поцеловала его, по собственной инициативе, она так радовалась ему! неужели?… Нет, тут что-то не так! Не иначе она поссорилась со своим красавчиком, догадался Петька, и ему стало обидно. Но, с другой стороны, это естественно! Это означает только, что она его оценила его, сравнив с Юриком. И сравнение оказалось в его, Петькину, пользу. Да, не зря говорят — капля камень точит!

А в это время Кирилл и Ляля сидели на кухне. Владислав Русланович спал.

— Кирка, ты в альбоме ничего не нашел? — тихонько спросила она.

— Нет, — покачал головой Кирилл. — Все пересмотрел, нет там его. Да и зачем сейчас это нужно?

— Я просто так спросила… Кир, а он… он тебе нравится?

— Не пойму… Но вроде нормальный мужик.

— А по-моему, он клевый. Обаятельный.

— Лялька, я тебя умоляю!

— Что?

— Ну не надо раньше времени расслабляться… Он же по сути тебе чужой человек!

— Нет, Кирка, по сути он как раз мне отец!

— Да забудь ты пока про это!

— Не могу! Кирка, ты подумай, как судьба складывается — я появилась в его жизни в такой трудный момент и приютила его… это же неспроста. Я ведь чувствовала, что нужна ему, ты же помнишь, я еще до всего этого говорила…

— Это стечение обстоятельств!

— Это судьба, или, как в книжках пишут, перст судьбы!

— Тьфу ты…

— Ты не думай, я ему ничего не скажу, пока все не кончится…

— И то хлеб, — вздохнул Кирилл. — Ладно, пора спать… Лялька, а ты представляешь себе, что было бы, если бы вдруг твоя мама неожиданно вернулась?

— Типун тебе на язык!

— Ладно, спокойной ночи!

Когда утром Даша вышла на кухню, то застала такую квартиру: мама в халате сидела за столом и, глядя в одну точку, грызла семечки. Перед ней на газете высилась горка шелухи.

— Мама! — всплеснула руками Даша. — Что ты делаешь? Натощак?

— Дашка! — опомнилась Александра Павловна. — Откуда такая прелесть? Я как увидела, просто оторваться не могу!

— Петька из Одессы привез! «Конский зуб» называются!

— Потрясающе! Дарья, что ты делаешь?

Даша решительно отобрала у мамы семечки, выбросила газету с шелухой и принялась накрывать на стол.

— Дашка, ты зануда! Небось если бы меня не было, ты бы сама уселась тут семечки лузгать!

— Мама, ты желудок испортишь.

— Насчет желудка не знаю, а вот язык и губы у меня от соли уже распухли!

— Вот видишь! Тебе чай или кофе?

— Кофе, и покрепче, а то я не выспалась.

— Ты поздно вернулась?