Такси для оборотня - Селин Вадим

– Но почему нападения оборотней были триста лет назад и сейчас? Что было в промежутке? Почему нет никаких свидетельств появления оборотней в наших краях за эти триста лет?

– Свидетельств нет потому, что нападений и не было: в нас не играла кровь, и мы не выходили на охоту… Мы были скрытыми оборотнями, то есть не перевоплощались, жили одной половиной, а не двумя. Каждый оборотень живет жизнью обычного человека до тех пор, пока кто-то не разбудит в нем вторую половину. Это можно сделать и с помощью заклинания, и… могут помочь родные. Заклинания написаны в книгах магии. Одну из них открывали триста лет назад и в этом году… Если бы ведьмы не разбудили мою сущность, я так и прожил бы всю жизнь в лесу отшельником… И не было бы этих похищений. Они поплатились за свою жадность и получили сполна. Загубили мою жизнь, а в ответ я загубил их. Вернее, чуть не загубил… Я с трудом сдерживаюсь, чтобы их не загрызть…

– Я не понимаю, почему ты бросил меня и маму четырнадцать лет назад, если твоя вторая половина проснулась только в этом году? – Мне очень было интересно все, что говорил мой собеседник, то есть мой отец. Я все еще не мог свыкнуться с мыслью о том, что во мне течет кровь оборотня… О ведьмах в те минуты я не думал. О них – потом. Сначала мне требовалось разобраться с самим собой, а потом уже заниматься ведьмами.

– Я попытаюсь тебе объяснить, – сказал оборотень. – Все дело в инстинктах. Каждый перевертыш создает семью, его жена рожает наследника крови. Семья может существовать как обычная семья не больше одного года. Через год у детеныша, то есть у ребенка, возникает желание перевоплотиться, а у отца просыпается инстинкт обучить детеныша этому. Конечно, это не касается тех случаев, когда у детеныша оба родителя оборотни… Но не будем об этом. Итак, у отца или у матери, если один из родителей оборотень, просыпается инстинкт… Ясно?

– Нет.

Даниил прижал меня к себе и посмотрел мне в глаза.

– Я ушел из семьи ради тебя, – произнес он грустно и проникновенно. – Если бы не ушел, то, следуя инстинктам, научил бы тебя перевоплощаться, и как продолжение этого мы охотились бы на людей… Я не хотел жить жизнью оборотня и не желал, чтобы этой жизнью стал жить ты. И видишь, как хорошо все получилось – ты прожил без меня четырнадцать лет, и в тебе никогда не пробуждались инстинкты оборотня. А тогда… Тогда я ушел в лес, тут и жил все эти годы. Скрывай не скрывай, подавляй не подавляй, но происхождение дает о себе знать. Мой отец рассказал мне, кто я есть, еще когда я был мальчишкой. Мы с ним перевоплощались по ночам, бегали по лесу, выли на луну… И никого не убивали. Нас никто не пробуждал, мы просто жили двойной жизнью и никому не мстили. Нам было не за что мстить и некому. Никто не хотел нас использовать в качестве проводников леса… Моя мама, то есть твоя бабушка, умерла еще до твоего рождения. Ее сбила машина. Представляешь, она так и не узнала, что ее муж – оборотень. А потом умер дедушка.

– Из-за чего? – спросил я. Эти разговоры о бабушке и дедушке с папиной стороны были мне тоже очень и очень интересны, потому что я ни разу их не видел и ничего о них не слышал.

– От тоски. Он же был наполовину волком, а волки сильно привязываются к своей второй половине… – заметив двузначность фразы, Даниил поправился: – В смысле, к своей любви… Половина-то вторая у оборотня не такая, как у всех…

– Да уж… Ты прав, мои инстинкты не пробуждались, а вот полная луна меня всегда манила. Я могу часами смотреть на нее по ночам… И это не надоедает… – поделился я. – А мама? Она знала, что ты наполовину волк?

Повисла тяжелая пауза.

– Знала, – наконец сказал Даниил несколько отстраненно, с головой погруженный в свои мысли. – Я признался ей в этом, когда наши отношения пересекли стадию обычных отношений. Сказал, что я по натуре волк, а она не поверила. Думала, шучу. Помню, еще ласково называла меня Волчонком… Ну, я, глядя на ее влюбленные глаза, и решил, что пусть пока это шуткой и останется… А потом мы поженились… Родился ты… Мне пришлось покинуть семью ради всех. Ради себя, ради тебя, ради Насти и ради тех, кого мы могли убить.

– Но зачем бы мы без причин кого-то убивали? – удивился я.

Даниил тяжело вздохнул.

– Наша, волчья, жизнь сложна и запутанна… Оборотнями, жаждущими жертв, становятся не только из-за ведьм, которые хотят приручить проводника леса, а еще тогда, когда мы живем стаями, ведем, по сути, звериную жизнь… Инстинкт нападать стаей и просыпается, черт бы его побрал. Также я не хотел, чтобы Настенька видела меня в облике оборотня. Я должен был остаться в ее памяти человеком Даниилом, а не мерзким существом.

– Вынужден тебя разочаровать, но в ее памяти ты остался зверем Даниилом. Мама говорила, что так со своей семьей – бросить ее – может поступить только зверь, каковым ты, как оказалось, и являешься, – проронил я. – Ладно, не буду вмешиваться в ваши отношения. Но… – начал я и тут же передумал высказывать вслух свою мысль.

– Что? Что ты хотел сказать?

– Да так…

– Нет уж, если начал – говори. Так нечестно.

Я собрался дать сдачи и сказать что-то насчет того, как очень уж честно он сам со мной и мамой поступил, но в свете открывшихся обстоятельств прикусил язык. Теперь я должен был все переосмыслить…

– Так что, Егор?

– Как тебе сказать… Мне кажется, что мама до сих пор тебя любит… – произнес я и выложил оборотню все подчистую: и о маминых слезах по ночам рассказал, и о ее грустных глазах на счастливом лице-маске, и о том, что за все время, сколько я себя помню, не видел ни одного ее… молодого человека.

– Ты правда думаешь, что она все еще помнит меня и… любит? – дрогнувшим голосом спросил Даниил. От нахлынувших на него эмоций он сжал меня еще крепче. В его зеленых глазах зажглась искорка надежды.

– Эй, не раздави меня, – прокряхтел я.

Оборотень ослабил объятия.

– Ну? Что ты скажешь?

– Любит. Однозначно любит, – твердо сказал я.

Тишина.

– Егор, посиди на том пенечке, у меня что-то голова закружилась…

Я сел на пень. Он показался мне очень холодным после теплых объятий оборотня. А оборотень встал со своего пня и подошел к сухому дереву. Замер. И так, не шелохнувшись и не проронив ни слова, он стоял минут десять.

– Егор… ты… ты… спасибо тебе…

– Не за что. Я сказал правду. – Я улыбнулся, и перед моим мысленным взором стали проноситься картины, одна чудесней другой: вот Даниил возвращается в нашу семью, мы привыкаем к нему, постепенно жизнь налаживается, мы ездим семьей на море, на природу, радуемся тому, чего были лишены раньше… Но тут по яркой картине счастья пошла толстая кривая черная трещина реальности: нет, этого не может быть никогда. Потому что мой отец – оборотень. Потому что он ушел от нас много лет назад. Потому что неизвестно, простит ли его мама. Потому что счастье – не для нас…

– Объясни, зачем ты залезал ко мне в комнату и в автобус, когда я ехал в больницу к Алле? Не мог сразу все сказать? Для чего было пугать людей, крушить комнату? Да и меня все это здорово выбило из колеи…

– Ты должен был узнать обо всем, когда придет время. Я не мог утащить тебя в лес, тебе надо было прийти сюда самому, по зову крови…

– Так и получилось, – протянул я. – Меня сюда тянуло. Я нашел логово, повинуясь внутреннему голосу, интуиции.

– Вот видишь. Ты настоящий оборотень.

– Метис, – уточнил я. – Полуоборотень. Мама же у меня человек. Теперь меня интересует главное: для чего ты стал на меня нападать и вообще – зачем все это? Для какой цели ты объявился, зачем тебе было открывать мне тайну моего рождения? Ты говоришь, что пришло время. Но для чего? Зачем ты мне все сказал, а? Я так и жил бы и умер, ничего не зная, а теперь моя жизнь разрушена. Я не смогу жить так, как прежде. Изменилось все. Я стал другим.

– Ты не стал другим, ты таким и был, просто не знал об этом. А объявился я затем, чтобы вновь обрести сына. Только и всего. Я бы не тревожил тебя и так бы и жил отшельником, если бы не эти ведьмы. После заклинания я не мог с собой справиться, а инстинкты требовали, чтобы я жил в стае. Я отомстил трем гадким, жадным женщинам, лежащим сейчас в леднике, наказал их за любопытство и небрежность в магии, а еще за то, что из-за них все это происходит. Пересилить себя я уже не в силах. Видишь, Егор, какую роль сыграли ведьмы в твоей жизни? А теперь скажи: хочешь ли ты, чтобы они остались живы? Или, может, загрызем их?

– Ни за что! – не раздумывая, ответил я, по цепочке прослеживая хронологию событий. А точнее, влияние женщин на мою жизнь. Влияние было несомненным… – Убивать их – это слишком! Ведьмы и так уже с лихвой получили за свои деяния. Сколько месяцев они живут в леднике? Просто чудо, что они еще живы… Давай их отпустим?

– Поступай как хочешь, – безразлично ответил Даниил. – Мне еще и лучше, что они уберутся отсюда. Иначе я могу однажды не сдержаться и разорвать их на части. И в этом будут виноваты они сами. Нечего было колдовать! Расплачиваются они за свои собственные дела.