Страхи из новой коллекции - Селин Вадим

— И все как одна потомственные. Хоть бы одна для приличия самоучкой назвалась… Ладно, поживем — увидим. Идем завтракать, в животе уже урчит.

И тут Женька воскликнул:

— Ха! То, что ты угадал имя Славы и месторасположение шнура, ничего не доказывает! Вдруг ты с этим Славой еще раньше познакомился и в рубку вчера заходил?

— Не заходил я никуда, — буркнул я. — Не хочешь — не верь, но как по-другому доказать — не знаю.

Пока мы завтракали, Женька мне рассказывал, как мы провели вчерашний вечер. Слушая его, я без конца диву давался, но некоторые места в наших историях совпадали. Например, Ира сказала Любе, что ей пошли бы мужские очки (которые в моей истории ей уж точно шли), а Люба с ней подралась. Еще совпадением была стая дельфинов, проплывавшая мимо теплохода, но Настю, по Женькиным словам, мы не искали, она все время находилась рядом. Женька мне показал наше коллективное фото…

Нет — с ума я не схожу. Тут что-то другое творится… Но что? Очень интересный вопрос…

Весь день я ходил как сонная муха. Так и не понял, что было на тренинге. По-моему, каждый из нас рассказывал друг другу о своих страхах.

Потом, после тренинга, у нас было личное время до трех дня.

Женька куда-то умчался, а я принялся бесцельно бродить по городу.

Веселые загорелые люди, ходившие по улицам, подействовали на меня отрезвляюще и внесли некоторую ясность в мои мысли.

Что же все-таки произошло?

Я приехал в лагерь, разложил вещи, и мы отправились на морскую прогулку на теплоходе. Все было хорошо, да что там — просто прекрасно! — пока мы не обнаружили, что с нами нет вожатой. И все началось-завертелось: разбитые очки Любы, поиски Насти, потом выяснилось, что нет и капитана, танкер прямо по курсу, затем я забежал в каюту и утонул. Все было очень реально и вполне даже ощутимо — вон, на руках, ногах и лице у меня порезы. Правда, кажется, их меньше отчего-то стало… Кстати говоря, Настя за завтраком даже не поинтересовалась, почему я весь в зеленке. Но об этом подумаем после. Вернемся к теплоходу. Я утонул и… проснулся. Но как такое может быть? Я же не засыпал, чтобы потом просыпаться, правильно? Или уже можно просыпаться не засыпая? Сомневаюсь.

Далее выяснилось, что я очень весело провел вечер — с Любой почему-то в обнимочку на снимке запечатлен… Молочный коктейль пил… И, главное, я ничего этого не помнил. Ни дискотеки, ни того, как Женька меня фотографировал, ни молочного коктейля, ни возвращения обратно в лагерь…

Что-то тут не так, мне это очень не нравится.

— Вот черт! — услышал я над ухом голос какого-то парня и будто проснулся. — Никому дозвониться не могу! — Он остервенело нажимал на кнопки мобильного телефона. — Что за чертовщина? Даже сообщения не отсылаются!

Я вспомнил, что так и не позвонил родителям, и направился к ближайшему ларьку, который находился через дорогу.

Оглянувшись по сторонам, я побежал к цели, и тут… Из-за угла выскочила машина и понеслась прямо на меня.

Вокруг раздались крики, а я смотрел на мчащуюся на меня машину и не мог сделать ни шага. Словно оцепенел.

Когда до столкновения оставалось всего ничего и я уже представил себя в морге, я ощутил удар в плечо и повалился на тротуар. Мимо на большой скорости промчалась машина. Парень, что меня спас, лежал со мной рядом. Он прищурился и проводил взглядом машину.

— Номера грязью заляпаны… Интересно, где он грязь нашел? Ты! — переключился парень на меня. Это он недавно терзал телефон. — Тебе что, жить расхотелось?

— Н-нет… — задрожал я, только сейчас осознавая, что меня чуть не сбила машина. Все тело болело — я сильно ударился о бордюр. — Спасибо тебе.

— Пожалуйста. В следующий раз будь осторожней. С тобой все нормально?

Я встал, отряхивая пыль. Странно, но боль неожиданно прошла, и теперь ничего не болело из-за падения на асфальт.

— Да, все хорошо.

— Тебя довести до дома?

— Нет, спасибо, я сам дойду…

— Ну, бывай… Я побежал, на свидание спешу.

— Удачи!

Спаситель умчался, а я в полной прострации сел на лавочку.

Кому понадобилось меня убивать? Я что, политический деятель какой-то или бизнесмен, чтобы за мной охотились? Я всего лишь школьник, обычный школьник.

Я поднялся с лавочки и достиг-таки ларька. Потом вспомнил, что, чтобы купить карточку, нужно сначала подключиться к местной связи. А не легче ли сходить на переговорный пункт и позвонить оттуда?

Я спрашивал у прохожих, где тут переговорный пункт, но все пожимали плечами, и только одна бабка — по-видимому, местная жительница, сказала, что он в городе один и его закрыли на ремонт еще месяца два назад, почта тоже временно не работает. Тогда я набрался наглости и спросил у старушки, можно ли позвонить от нее, и она ответила, что что-то случилось, и междугородку отключили во всем городе. Я побрел искать салон мобильной связи. К счастью, он оказался недалеко.

— Скажите, здесь можно подключиться к «Мобил-бухта»? — спросил я у служащей.

— К сожалению, нет. Все сим-карты распроданы, а поступление новых ожидается только на следующей неделе, — вежливо ответила девушка. — И то неизвестно, привезут их или нет.

— А вообще могу ли я подключить свой телефон хоть к чему-нибудь, чтобы можно было позвонить в Ростов?

— К сожалению, нет… У нас закончились сим-карты ВСЕХ связей.

— Дурдом какой-то! — в сердцах бросил я, выскакивая из салона.

— Не дурдом, а черто… — донеслось мне вслед.

Я развернулся.

— Что вы сказали? Повторите последнее слово.

— Я ничего не говорила, — изумилась девушка в желтой кепке. — Вам послышалось.

— Ну-ну, — протянул я и вышел.

Получается, что я не могу позвонить в другой город, и вообще этот городишко отрезан от всего мира? Ни почта не работает, ни пункт междугородных разговоров, с мобильника тоже позвонить невозможно…

Я прислонился спиной к шершавой пальме. У меня не получалось сосредоточиться на какой-то одной мысли, и поэтому я думал обо всем сразу и ни о чем конкретном.

Мне кто-нибудь может сказать, куда я попал?

Зачем меня хотела сбить машина, или это просто совпадение?

В задумчивости я вернулся в лагерь.

— О, Владик! — воскликнула Настя. Она поливала огурцы, в которые вчера чуть не упала. — А я как раз тебя жду.

— Да?

— Мы тут собираемся в лес за грибами и ягодами. Хочешь с нами? — Глаза Насти были настолько добрыми, что я растерялся и согласился. — Отлично! Женя тоже пойдет.

— Настя?

— А?

— Скажи, а почему, кроме тебя, тут больше никого нет? Где повара, садовники, уборщики — кто-нибудь!

По лицу девушки пробежала тень.

— Я не одна. Они все есть. Вы их просто не видите.

И я схитрил:

— Пожалуйста, проводи меня на кухню, хочу у повара хлеба попросить. Тут неподалеку тетка с обезьяной ходит, я ей хлеба дам.

— Кому? Тетке?

— Обезьяне.

Я чуть не рассмеялся. Ну и глупость я брякнул и про тетку, и про обезьяну, и про хлеб. Как будто обезьяну голодом морят, и спасти ее могу только я, и только хлебом…

— Ты знаешь… Инна Павловна — наш повар отпросилась, там у нее похороны, то ли дядю хоронят, то ли тетю. Так что я тебе сама хлеба принесу.

— Да ладно, не надо, тетка с обезьяной, наверное, уже ушла…

— Ну, как знаешь. — Настя снова взялась за огурцы. — В лес уходим через полчаса. Не забудь взять мазь от комаров, этих кровопийц там навалом.

— Хорошо…

Пахло жареным мясом.

Рядом со мной валялась окровавленная заячья шкурка. От нее несло свежей кровью. Еще два часа назад заяц бегал по лесу, а теперь животное было нанизано на толстую ветку и жарилось над костром.

Женька вертел палку, равномерно прожаривая тушку. С нее уже не капала кровь в огонь и не шипела, как это было в начале жарения.

Точно так же моя кровь сочилась в том сне, где я стоял в красной комнате без окон и дверей.

— Убери ее подальше от меня, — сказал я, бросив выразительный взгляд на окровавленную шкуру, — ведь это ты положил ее сюда.

— Вот встань и убери, — донеслось мне в ответ. — Мне она не мешает. Жрать зайчатину все мастера, а отходы убирать не хочется никому. Ну и что, что я ее сюда положил? Я здесь столько всего делаю, что ты мог бы и промолчать. Ты, можно сказать, благодаря мне живешь! Вот так-то!

Я пожал плечами и спорить не стал. В последнее время между нами все чаще и чаще возникали споры. Мы с Женькой всегда напряжены. Наши нервы натянуты как струны, звенят, могут порваться в любой момент, и тогда…

— Ну? Расхотелось отходы убирать? — усмехнулся он, внимательно следя за процессом жарения.

Отходы… На душе было гадко.

Но что делать? Есть хочется всем. В таких условиях выживает сильнейший, тот, кто может на время затолкать свою брезгливость куда-нибудь далеко-далеко.