Невероятные приключения Марека Пегуса - Низюрский Эдмунд

Когда мы из этого дневника узнали, что квартира Пегусов подверглась ограблению, сразу стало ясно что дело не обошлось без грязных рук Венчислава Неприметного. Немедленно было принято решение похитить Венчислава Неприметного или, как выразился шеф, осчастливить человечество: раз и навсегда вымести этот мусор на свалку.

Все сведения об этом подонке уголовного мира уже давно собраны, нужны были только небольшие уточнения. Шеф денег не жалел, и уже на следующий день мы знали, что Венчислав Неприметный носит черную бороду и проводит вечера в ресторане «Аризона».

Мы двинулись в ресторан и там установили тщательное наблюдение за человеком с черной бородой попивавшим в углу около зеркала кофе. Да, кузнечик мой пташка была почти в руках. Мы терпеливо ждали пока он выйдет, чтобы деликатно обезоружить и похитить его. Такие дела, кузнечик мой, всегда надлежит вести деликатно. Мы ведь не какие-нибудь хулиганы, а честные специалисты своего дела, нам не к лицу скандалы Мы терпеливо ждали, пока эта личность с черной бородой выползет из ресторана. Наконец около десяти часов он вышел из зала. Во главе с шефом нашей разведки Антосем Турписом мы двинулись за ним. Венчислав Неприметный долго торчал в холле, видно хотел спрятаться, и наконец начал орудовать отмычкой у двери ведущей в гардероб. Тогда Антось дал знак. Мы окружили этого типа и похитили его. Каково же было наше изумление, когда в автомобиле мы вдруг убедились, что похитили не Венчислава Неприметного, а известного сыщика Ипполлита Квасса.

Ярость шефа не поддается описанию, а досталось мне. Ох, и всегда мне за все приходится расплачиваться, потому-то я плохо и выгляжу, — жалобно стонал бандит. — Скажи по совести, кузнечик мой, разве что справедливо, чтобы я, одаренный шестью талантами, так скверно выглядел?

— Боюсь, что мы от него больше ничего не узнаем о Мареке, — заметил Теодор.

— Ничего не поделаешь, — вздохнул сыщик Квасс, внимательно наблюдая за Хилым. — Веракоко очень ценное средство, но все же это всего-навсего аптечный препарат, мой мальчик, а не волшебное зелье. Приняв веракоко, человек становится очень говорливым, начинает откровенничать, стремится к задушевной беседе, но лишь о том, что его волнует. Если этот негодяй ничего не говорит сейчас о Мареке, значит, судьба мальчика ему безразлична.

— Это ужасно! Теодор посмотрел на часы. — Через пять минут действие веракоко кончится, а мы еще ничего не знаем. Необходимо немедленно что-то предпринять… Во что бы то ни стало надо добиться, чтобы он снова заговорил о Мареке.

— Попытаюсь, — сказал сыщик.

Квасс присел возле бандита на корточки и принялся гладить его лицо, редкие волосы и наконец запричитал:

— Как тебя обижают, приятель! Ты все так гениально придумал. И только бездарностью твоих коллег можно объяснить, что вместо величайшего прохвоста всех времен, самого аморального, испорченного и опустившегося вора, какого знало человечество, вы поймали меня! Ведь это ты открыл тайну ранца и разоблачил Венчислава Неприметного, этого мерзкого тунеядца, затесавшегося в трудолюбивую семью добропорядочных воров.

Хризостом Хилый, зажмурившись, с умилением слушал эти похвалы и соболезнования, а когда Квасе умолк, судорожно схватил его руку и прижал к своему лицу:

— Ох, говори, говори еще, кузнечик мой!

Квасс беспомощно посмотрел на Теодора.

— Ради бога, — шепнул Теодор, — скажите ему что-нибудь, мы теряем последнюю надежду.

— О, незаслуженно обойденный, бесценный мастер, недооцененный жалкими бездарными ворами, о гений шести талантов! — Сыщик Квасс горестно поглаживал бандита по прыщавой физиономии, а Хилый жался к нему, как дитя к матери. — Разве они оценили твои заслуги? Ведь это ты решил поместить Марека Пегуса в конце четвертого коридора, — сыщик Квасс многозначительно подмигнул, — не отпускать, а держать…

Хризостом Хилый улыбался, не открывая глаз.

— А держать… — Квасс в отчаянии смотрел на Теодора, он не знал, что говорить дальше, и только повторял:

— Держать… держать… для того… чтобы… чтобы…

— Чтобы он делал уроки за ваших детей, — закончил Теодор.

Ипполлит Квасс удивленно посмотрел на него.

— Да, это была идея! — оживился Хризостом Хилый. — Кто еще мог бы до этого додуматься. Скажи, кузнечик мой, разве могла кому-нибудь прийти в голову такая мысль?

— Нет, приятель. Для этого надо быть детищем шести талантов.