Пятёрка с хвостиком - Нестайко Всеволод Зиновьевич

Приехали они не только в гости, а ещё и на консультацию к академику Амосову — у мамы Рахимовой было больное сердце.

Поскольку родители занимались такими важными делами, Хамид и Батыр, оба в одинаковых тюбетейках, чернявые и неразговорчивые, поступили под Галочкину опеку. И она взяла их с собой на продлёнку. Тем более что продлёнка три часа проходила в Ботаническом саду, или, как они его называли, в Ботанике.

Поскольку Хамид и Батыр были, как уже сказано, неразговорчивые, общаться с ними было трудновато. Поэтому где-то через полчасика четвёртый «А» оставил их в покое. И занялся своими обычными делами — игрой в мяч, в классы, скаканием через резинку и тому подобное. И Галочка, на минутку оставив Хамида и Батыра, чтобы сделать "два Буратино" через резинку, неожиданно увлеклась и только через минут двадцать обнаружила, что уже давно не видит братьев.

— Ой! — вскрикнула она. — А где же мои узбекские друзья? Четвёртый «А» растерянно переглянулся. Никто не видел, куда они делись. Бросились туда-сюда по аллеям, по кустам. Узбекских друзей не было нигде. Не было, кстати, и Дениски.

— Ой! Где же они?! — схватилась обеими руками за щёки Галочка.

— Представляете? Представляете? Ужас! — и себе приложила руку к щеке Люська Заречняк.

— Спокойно! — сказал Боцман Вася. — Сейчас организуем поиск. Только Марье Демьяновне — ни звука.

Учитель группы продлённого дня, то есть продлёнки, Марья Демьяновна была очень симпатичная, но чересчур пугливая. Всякие ЧП, даже небольшого, местного, масштаба, вызывали у неё такой перепуг, что приходилось успокаивать её всем классом.

— По-моему, я слышал там, в кустах, «ань-ань», — неуверенно сказал Гришка Гонобобель.

— Так чего же ты молчал?! Вот ефчё! Айда! — махнул рукой Боцман Вася.

И весь четвёртый «А» в полном составе бросился в кусты.

— Мальчишки! Девчонки! Осторожнее бегайте! Не упадите! — крикнула им вслед со скамейки под клёном Марья Демьяновна, на миг оторвавшись от книжки.

…Володька Лобода учился тоже в четвёртом классе, только в другой школе.

Я точно не знаю, кто изобрёл водородную бомбу. А вот водяную бомбу, наверное, изобрёл всё-таки Володька. Это очень простая штука. Берётся соска, обыкновеннейшая резиновая соска для младенцев, надевающаяся на бутылочку с молоком. В данном конкретном случае эта самая соска надевается не на бутылочку, а на водопроводный кран. Потом кран потихоньку откручивается, под напором воды соска растягивается и превращается в вот такенную колбасяку.

Когда вы чувствуете, что она вот-вот лопнет, вы немедленно закручиваете кран, перевязываете соску ниткой и осторожно снимаете. Бомба готова. Если теперь вы бросите её, то от наименьшего соприкосновения с головой врага она разрывается, и вашего неприятеля заливает с головы до ног. Эффект потрясающий! Враг обалдевает и по крайней мере на полчаса выбывает из строя (пока не высушится или не переоденется).

Володька Лобода абсолютно неповторимый и невозможный человек. Он не признаёт никаких игр, кроме войны.

У Володьки широкое, скуластое лицо и приплюснутый, без переносицы нос-как у боксёра или американского гангстера. Узкие Володькины глаза пылают сумасшедшим огнём, когда он носится по Ботанике и картаво орёт "Уггя!", что, конечно же, означает "Ура!". Если надо изобразить выстрел, Володька не кричит обычное «пиф», «паф» или «пу». Наставляя пистолетом указательный палец, он противным голосом дико гундосит: "Ань-ань!" И эти неимоверные звуки сеют во вражеских рядах страшную панику.

В общем, Володька Лобода — типичный поджигатель войны.

Причём войны, которые он поджигает, ни в коем случае нельзя назвать справедливыми, благородными или освободительными. Совсем наоборот. В историю человечества наряду с войнами Александра Македонского, Батыя и Чингисхана войны Володьки Лободы войдут как несправедливые, захватнические и опустошительные.

Он нападал на мирных «продлёнщиков» из других школ, забрасывал их водяными бомбами, конфисковывал мячи, скакалки и прочее игрушечное имущество. И отдавал только через час, после вмешательства руководителей продлёнки. Действовал он наскоками, неожиданно и внезапно, без официального объявления войны. И после короткой боевой операции, не дав противнику опомниться и собраться с силами, отступал со своим войском в глубокий, поросший деревьями и кустами овраг.

Именно в этот овраг и сыпанул сейчас наш четвёртый «А».