Валерий Чкалов - Водопьянов Михаил Васильевич

Большую роль в жизни Чкалова сыграла встреча его с Иосифом Виссарионовичем Сталиным на Центральном аэродроме 2 мая 1935 года.

Вспоминая о том, какое влияние оказала на него эта встреча, Валерий Павлович писал: «…Содержание моей жизни стало богаче, я стал летать более дисциплинированно, чем летал раньше, в меня, казалось, влились новые огромные силы для служения нашей прекрасной Родине».

Чкалов не был полярным летчиком, никогда раньше не летал на Крайнем Севере. И все же он первым прочертил воздушную линию над таинственной арктической пустыней Полюса недоступности. Для нас, полярных летчиков, было бесспорно: перелеты Чкалова по дальним маршрутам – это самые трудные из всех перелетов, какие знала до того времени история авиации.

Два века назад М. В. Ломоносов мечтал:

• Колумбы Росские, презрев угрюмый рок,
• Меж льдами путь отворят на восток,
• И наша досягнет в Америку держава…

«Росский Колумб» – Чкалов осуществил мечту Ломоносова.

Перелет Москва – Северный полюс – Соединенные Штаты Америки был для Чкалова ступенью к новым вершинам авиационного искусства. Валерий Павлович мечтал «полетать вокруг земного шара».

Гибель Чкалова в расцвете его творческих сил страна ощутила как огромную утрату.

Пройдут годы. Прогресс авиации оставит далеко позади достижения наших дней. Но советский народ всегда будет помнить Чкалова, своего верного сына.

Многие тысячи «чкаловцев» пришли и еще придут на смену великому летчику нашего времени.

Глава первая. Детство

Здание бывшего Череповецкого технического училища, в котором с 1916 по 1918 год учился Валерий Чкалов. (В настоящее время здесь помещается Механический техникум Министерства лесной промышленности СССР.)

Всю ночь над спящим селом кружила вьюга. Ветер с дикою силой обрушивался на крыши домов, срывал солому или грохотал железными листами и уносился дальше к Волге. Под его натиском склонялась над обрывом одинокая береза. Ветер сбросил с ее ветвей снег, закрутил в вихре и далеко помчал снежную пыль…

Зимой рассвет приходит поздно. Еще тьма окутывала реку и берег, а в окнах домов уже появились огоньки. За ситцевыми занавесками суетливо задвигались тени, – рабочий люд вставал и готовился к тяжелому трудовому дню.

Захлопали двери и калитки. На улице послышались звонкие голоса подростков, окликавших друг друга, неторопливый говор взрослых, скрип схваченного морозом снега. Одинокими звездочками зажглись цыгарки-самокрутки. Вскоре вьюга стала утихать, но по-прежнему низко над землей висели тяжелые серые облака. Ветер слабел, зато мороз усиливался. Взрослые и подростки ускоряли шаги, стараясь согреться.

Около обрыва начинался спуск к реке. Туда, и спешили рабочие. Внизу находился большой затон. В белесой мути наступавшего рассвета вырисовывались пароходные трубы. Зимой в Василёвском затоне отстаивались пассажирские и буксирные пароходы, землечерпалки, брандвахты и шаланды. В ремонтных мастерских работали котельщики, слесари, молотобойцы, плотники, монтажники. Односельчане, они хорошо знали друг друга.

Лучшим василёвским котельщиком считался Павел Григорьевич Чкалов, невысокий кряжистый силач. Был он человек справедливый, хороший семьянин. В Василёве его уважали, а ближайшие помощники любили, хотя и побаивались: на работе котельщик Чкалов отличался требовательностью к себе и к другим.

Не успел Павел Григорьевич в это хмурое морозное утро спуститься в затон, как услышал, что сверху, с обрыва, его зовет соседка. От постоянного стука молота по железу Павел Григорьевич был глуховат. Недаром котельщиков прозвали «глухарями». Что именно кричала ему соседка, он так и не разобрал. Но тут его окружили товарищи и начали поздравлять с рождением сына.

* * *

Валерий Чкалов родился в разгар суровой вьюжной зимы, 2 февраля (20 января по старому стилю) 1904 года. Ребенок был крепкий, здоровый.

– Хорошего сына родила ты мне, Арина Ивановна, спасибо! – ласково говорил жене Павел Григорьевич и с гордостью добавлял: – Настоящий Чкалов!

Павел Григорьевич после рождения Валерия заметно изменился: стал приветливее, разговорчивее; довольная улыбка чаще появлялась на его обычно суровом лице. В то же время он начал беспокойно задумываться над будущим своих детей. Хотелось подготовить их к лучшей, светлой жизни, которая обязательно должна была наступить, – в это он верил.