Аксенов - Попов Евгений

А.К.: Бесплатный.

Е.П.: Да, бесплатный. Он сказал: ты курточку-то бери и иди в ней гулять в метро, и там можешь гулять в ней хоть весь день.

А.К.: Потому что Вася там не бывает.

Е.П.: Ну да, Вася уже тогда в метро не ездил.

А.К.: Так ты надел эту курточку-то?

Е.П.: Нет. Здесь уже возникает тема моих отношений с Василием Павловичем Аксеновым — не только духовных, но и материально-одежных. А эти отношения тоже много говорили о нем, о его вкусе. Я помню, он на какой-то день рождения подарил мне замечательную элегантную жилеточку, такую красную.

А.К.: А, я помню ее…

Е.П.: До сих пор мой сын Вася носит ее.

А.К.: Я помню ее, стильная. Наверняка куплена в Лондоне.

Е.П.: Нет, это он подарил еще до того, как уехал.

А.К.: Ну и что? Что, он до отъезда в восьмидесятом году в Лондоне не бывал?

Е.П.: Да, может, и привез… А уже после его отъезда, через какое-то время, мне звонит одна иностранная дама и говорит: вам от вашего друга Василия есть одна вестчь, так примерно она произнесла. Теперь-то она без акцента говорит, вышла замуж за русского и здесь живет… Да, и вот мы встречаемся с ней в лютую стужу около гостиницы «Пекин», я получаю сверток, а там так называемый дутик — пальто тогда модное.

А.К.: Ни фига себе! Это ж объемный был подарок…

Е.П.: И вот я в Васином дутике хожу…

А.К.: Хорошая вещь, во-первых, элегантная, во-вторых, полезная, теплая.

Е.П.: И сапоги мне Вася же прислал, называлась фирма вроде «Билли Джеймс», эта надпись была на подошве, идешь, а на снегу отпечатывается — «Билли Джеймс», «Билли Джеймс», «Билли Джеймс»… Я это даже в рассказ один вставил. Да… Слушай, раз уж мы Бродского упомянули, есть история и о нем в связи с передачей одежды из-за бугра. Это ведь прямо ритуал такой был… Как только отъехал наш дорогой Юра Кублановский, его вышибли, и примерно проходит полгода, мне звонит француз какой-то, назначает встречу, я, значит, покупаю две бутылки шампанского, встречаю его на метро «Университет» — он жил в университетской гостинице, — мы идем с ним в какой-то гнусный шалман, выпиваем две бутылки шампанского, француз пьянеет и говорит, что вот на нем дубленка, она такая потертая, прямо надо сказать, но очень дорогая, не сомневайтесь, и это ваш друг Кублановский вам послал, и он просил, чтобы вы мне дали взамен, ну, какую-нибудь любую одежду. А я был тогда в стужу, прямо надо сказать, одет в китайский плащ, причем очень старый. И я говорю, вы знаете, у меня вот только китайский плащ. А он говорит: «Это настоящий китайский плащ? И вы мне можете его отдать?!» Он был в восторге. А плащ синего такого мерзкого цвета и продувается насквозь… К изумлению пьяни в этой пивной, которая удивлялась, чего два придурка сначала пили шампанское в пивной, а потом один снял дубленку дорогущую и отдал другому, который ему плащ поганый взамен отдал… Ну, подумали ханыги, или допились, или в карты проиграл.

А.К.: Хорошая сцена, очень литературная.

Е.П.: А происхождение этой дубленки похлеще даже будет, чем того знаменитого Васиного пальто. Потому что я выяснил, что когда-то ее носил какой-то лютый белый эмигрант, князь-граф, в общем, когда она была еще совсем новая, потом она была у Бродского…

А.К.: О, ты дубленочку-то не выкидывай…

Е.П.: А Бродский передал ее Кублановскому, а Кублановский передал мне.

А.К.: Не выкидывай, не выкидывай, музейная вещь.

Е.П.: Вон она висит в прихожей, порвалась вся…

А.К.: Эта дубленочка есть воплощение того, чем была одежда в целой эпохе русской культуры. То есть когда эта культура была советской или антисоветской… Вот ты мог бы надеть ту Васину жилетку, а сверху надеть эту рваную дубленочку на получение, допустим, премии «Триумф», и пришли бы тогда с тобой на получение премии и Вася, и Бродский! И Кублановский, и князь Голицын какой-то… Вот что значит одежда.

Е.П.: Духовно они были бы со мной. Незримо, так сказать.

А.К.: Вот что такое одежда, когда она не просто одежда, а вокруг нее выстраивается миф. Вот у Васи всегда было такое, немного мифотворческое отношение к одежде.

Е.П.: Я еще одну историю расскажу, связанную с Васей и моей одеждой, подаренной им. Это история такая, немного мистическая… Как ты, конечно, помнишь, в две тысячи восьмом году пятнадцатого января с Аксеновым случился тот самый ужасный инсульт… А пятого января он был у меня на дне рождения. Выходит он из лифта и сразу стал мне пенять, что я растолстел, стал говорить, что мне надо бегать. А я сказал, что я не бегал, не бегаю и бегать не буду.