100 великих скульпторов - Мусский Сергей Анатольевич

Начинается Первая мировая война. В 1915 году Цадкин мобилизован в армию и отправлен под Эперне служить при русском госпитале. Вследствие газовой атаки немцев он долго и тяжело болеет. В начале 1917 года его демобилизуют, и он возвращается в Париж. В 1918 году Цадкин близко сходится с Модильяни, который в это время тоже занимается скульптурой. В кафе «Ротонда» он встречается с Ильёй Эренбургом и Максимилианом Волошиным, здесь же завязывается знакомство с бельгийскими и голландскими художниками, которые приглашают его выставить свою скульптуру в Брюсселе, галерее «Кентавр». Его работы имеют успех, часть из них покупают бельгийские любители современного искусства.

В 1920 году Цадкин женится на художнице Валентине Пракс. В том же году состоялась первая большая выставка в мастерской на улице Русселе. Становится понятным, что ваяние в творчестве Цадкина преобладает над лепкой. Скульптор использует самые различные материалы: мрамор, гранит, лаву, грушевое дерево, дуб, полированную медь, бронзу, обожжённую глину. Форма архитектонична, подчинена структуре материала, строго ритмизована. Уже тогда появляется искусное разделение на плоскости вогнутые и выпуклые, подчёркивающие ценность световых акцентов.

Некоторая резкость, угловатость форм скульптур первого десятилетия сменяются гибкостью кривых, гармонией ритмических масс. «Музыканты» (1924) завершили эту эволюцию. Теперь монументальный объём организуется единой извилистой кривой, закручивающейся от фигуры читающего партитуру до играющего на виолончели. Черты лица выявлены лишь арабеской, лёгкой гравюрой, покрывающей поверхности.

В 1928 году Цадкин с женой снимают большую мастерскую на улице Ассас, где он создаёт многие из своих крупных работ, в том числе «Ниобею», «Дискобола», «Деметру» и другие. Однако его всё больше начинает привлекать жизнь в тиши французской деревни. Вначале он приобретает небольшой домик в деревушке Кайлюс, а в 1934 году перебирается в деревню Арк (департамент Ло), где приобретает большой заброшенный дом.

Каждый год всё новые произведения представляет скульптор на выставках в Париже, Бельгии, Нидерландах, Берлине и Лондоне, Филадельфии, Чикаго, Нью-Йорке, Токио, Венеции. Цадкин выполняет некоторые работы и в архитектуре, в частности барельеф для выставки декоративного искусства, для гостиницы «Майен» в Париже и дома архитектора А. Бломма в Брюсселе, садовые статуи в Суссексе и Ментоне, барельефы мэрии в Пуасси и кинотеатра «Метрополь» в Брюсселе.

Особое место занимает Большая ретроспективная выставка Цадкина, состоявшаяся в 1933 году в Музее изящных искусств в Брюсселе. Эта выставка позволила самому художнику оценить итоги своего двадцатипятилетнего труда.

Как пишет Ирина Азизян в своей статье о Цадкине: «139 скульптур и 47 гуашей от „Героической головы“ (1908), созданной в Смоленске, до „Орфея“ (1928) и „Арлекина“ (1932) подразделяются на тематические циклы, которые можно проследить на протяжении всего творчества. Скульптора привлекает портрет и человеческая фигура, библейские и мифологические мотивы. Музыка и поэзия вдохновляют его на поиск эмоционально-поэтических пластических образов.

Монументализм, геометрическая чёткость, строгость и сдержанность изваяний первого десятилетия, не только носящих отпечаток кубизма, но и похожих по их конструктивной силе, массивности и соблюдению законов фронтальности на негритянскую скульптуру, скульптуру древних ольмеков или тотемы Океании, уступают более чувственной лепке формы, её подчёркнутому лиризму. Тонкое прочерчивание гладких, выпуклых и вогнутых поверхностей делает материал трепетным, увеличивает его эмоциональное воздействие. Цадкин, не колеблясь, комбинирует мрамор и известняк, алебастр и хрусталь, дуб и перламутр, камень, цветное стекло и свинец. Часто использует в дереве золочение, раскраску, лакирование, полировку, инкрустацию, тем самым удовлетворяя свою неистовую, истинно барочную потребность в цвете, не исчерпываемую в работе на бумаге гуашью и акварелью.

Библию он интерпретирует как житие человека и человечества. „Пьета“ в раскрашенном дереве представляет горе старой женщины, которая потеряла своего ребёнка, ни один жест не проявляет наружу её боль. Застывшая, с измождёнными чертами, она сохраняет достоинство и в несчастье. „Пьета“ в бронзе более патетична. Драматические контрасты света рождают образ отчаяния. Экспрессионизм Цадкина достигает здесь кульминации».