Аксенов - Попов Евгений

Е.П.: Да… А я что-то никак не могу ничего внятного сообразить по теме взаимоотношений Аксенова и Путина. Были ль они вообще?

А.К.: А я могу.

Е.П.: Тогда тебе и карты в руки.

А.К.: Прежде всего это связано с взглядами Аксенова на чеченскую войну. Вася относился к этой войне совсем не так, как большинство либералов. Он не считал ее борьбой чеченского народа за освобождение, он считал чеченских боевиков бандитами, он считал борьбу с ними борьбой с террористами и, таким образом, оказывался на одних позициях с Путиным… По крайней мере по этому вопросу, для Путина — наиважнейшему. У Путина ведь есть несколько таких пунктов, на которых он твердо стоит, не сдает никогда ничего… ни одного сантиметра. Чеченский вопрос — один их них. Сказал, что будет мочить боевиков в сортире, и баста. И Вася оказался с ним на одних позициях. Это очень важно.

Е.П.: Пожалуй!

А.К.: И вдруг — о, чудо! Аксенов, который никогда не поддерживал оголтелых антипутинцев, внезапно становится совершеннейшим противником Путина по делу Ходорковского. Помнишь, как, получая Букеровскую литературную премию, Василий Павлович поднял руку в приветственной речи и вдруг, сжав кулак, сказал: «Свободу Ходорковскому!» Помнишь, как литературные люди оцепенели? Ведь это был разгар того Ходорковского дела. К тому же Вася рисковал еще и тем, что упомянутые люди его неправильно поймут. Ведь Ходорковский был тогда спонсором Букеровской премии. Помнишь?

Е.П.: Помню.

А.К.: И тогда это могло выглядеть для тех, кто Васю недолюбливал, так, что, дескать, Ходор тебе денег дал, вот ты и стараешься.

Е.П.: Ну уж это — вряд ли! Всем прекрасно было известно, что Вася — человек небедный. Плевать он хотел на эти деньги!

А.К.: Тем не менее он вот так поступил. Прекрасно, я думаю, понимая, что переходит в оппозицию Путину, которого он во многом поддерживал.

Е.П.: Да. И линии этой «ходорковской» Василий придерживался твердо. Он даже посетил знаменитое судилище, Мещанский суд. Он рассказывал мне, что Ходорковский узнал его, что узнику приход в суд маститого писателя был приятен. Впрочем, не только мне рассказывал. Он и многочисленные интервью на эту тему давал. Даже, по-моему, в телеящике засветился. Не говоря уж о том, что Ходорковский — стартер его последнего законченного романа «Редкие земли».

А.К.: Вот. Об этом я и толкую. Он твердо стоял на том, что чеченская война есть усмирение бандитов, его поносили за это, я читал одну статью, где его даже назвали фашистом. И точно так же твердо, когда пришло время, Василий выступил в поддержку Ходорковского.

Е.П.: Ты знаешь, что здесь интересно в связи с пропутинской — если ее таковой можно считать — чеченской позицией Аксенова? Что вообще-то реакция (во всех смыслах этого слова) на его рассуждения о Чечне совершенно Васю не волновала. Хотя статейки о нем появлялись — будь здоров. Одна, которую ты скорей всего и читал, написанная в 2001-м, называлась просто «Фашизм в идеологии, ежовщина на практике». Мило? А Валерия Новодворская, поздравляя его уже в 2007-м с семидесятипятилетием, сообщила с диссидентской «последней прямотой», что ее любимый автор «Ожога» и «Острова Крым» «уже не жжот» и что «наш старый товарищ по оружию нам изменил». Не удержусь добавить, что в пример Аксенову Валерия Ильинична ставит подлинно героических, по ее мнению, людей: Булата Окуджаву, Юрия Левитанского и Александра Галича. Правда, в этой же статье она клеймит за предательство Солженицына, а также делает литературоведческое открытие, приписывая Василию Павловичу неизвестное сочинение под названием «Превратности метода», но это, думаю, издержки жанра. Тем более что в некрологе, посвященном Василию, она благородно его простила и не обосрала, даже великодушно признала, что он «пошел гораздо дальше своей матери». А ведь могла бы и «бритвой по глазам», как в анекдоте про бреющегося Ленина и любопытных деревенских деточек! Это я так, на всякий случай напоминаю забывчивым. А другим страдающим амнезией могу рассказать, как я однажды включил телеящик и увидел, что Евгений Киселев берет для НТВ интервью у нашего героя примерно во время памятного ПЕНовского конгресса…

А.К.:…когда Гюнтер Грасс пытался засудить Россию?

Е.П.: В этом интервью речь вообще не шла об этом воспитаннике гитлерюгенда, танкисте-эсэсовце и Нобелевском лауреате за «антивоенную направленность произведений», которого Аксенов однажды ехидно назвал «прусским фельдфебелем, знающим только “лево” и “право”». Равно как почему-то не было разговора и о конгрессе ПЕНа, где этот эсэсовец-антифашист председательствовал. Киселев беседовал с Аксеновым вообще о жизни, но, видать, плохо подготовился телеведущий, мало ему дали информации о собеседнике, Аксенов его делал по всем статьям. Речь когда зашла о чеченской войне, то Аксенов ему и говорит: «Странная любовь у этих “чеченских повстанцев” к отрезанию мягких конечностей у мирного населения». Киселев спрашивает: «Как вас понять?» — «А буквально, — Аксенов отвечает. — Очень любят эти ваши борцы за свободу у пленников мягкие конечности отрезать — пальцы, уши и так далее». А эфир идет прямой, тогда это еще часто практиковалось, не то что сейчас. И разговор уходит явно не туда. Киселев свое гнет, Аксенов — свое, чем дальше в лес, тем больше разногласий. Киселев наконец восклицает: «Странно все это слышать от вас, ведь вы же сын репрессированных Сталиным родителей!» Аксенов ему тут же, мгновенно отвечает в эфире, в прямом эфире: «Моих-то родителей Сталин репрессировал, а меня — этот самый… этот самый… ваш вице-президент компании». — «Кто такой?» — спрашивает Киселев. «Филипп Денисович Бобков, бывший начальник 5-го Управления КГБ по борьбе с диссидентами», — отвечает Аксенов.