Сталин: биография вождя - Мартиросян Арсен Беникович

Поразительное совпадение смысла приведенных объяснений с тем, что делал Ленин, в том числе и с тем, с чем он соглашался во время переговоров с У. Буллитом! И разве не в таком точно положении оказались Ленин и его соратники, руководившие «революцией» в России, если их дело финансировалось извне неким «государем», видимо, вознамерившимся из России сделать подвластное поместье — «Лен». Разве Россия не являлась для Ленина и его соратников из "запломбированного вагона" "условно жалованным поместьем"?^[49]

Сразу же оговорюсь, что Сталин никакого отношения к такой политике Ленина не имел. Он еще в апреле 1917 г. выступил против провоцирования Лениным национального сепаратизма и в дальнейшем принципиально не сходил с этой позиции! В отличие от Ленина, цинично заявившего на 7-й конференции РСДРП(б), что он и его сторонники к сепаратистскому движению равнодушны, нейтральны, ибо "в этом ничего худого нет", Сталин еще до октября 1917 г. уже занимал жесткую позицию, суть которой он сам же сводил к следующему: "Я могу признать за нацией право отделиться, но это еще не значит, что я обязан это сделать". Более того, уже тогда Сталин открыто заявлял, что по его мнению "9/10 народностей после свержения царизма не захотят отделиться… Должно расти тяготение к России".

Более того. Еще до октября 1917 г. Сталин открыто выступал против безумия ленинского принципа федерализма, заявляя, что для России "неразумно добиваться… федерации, самой жизнью обреченной на исчезновение", поскольку "неразумно и реакционно… порвать уже существующие экономические и политические узы, связывающие области между собой". А с марта 1918 г. он стал все более и более ужесточать свою позицию в вопросах геополитического будущего России именно как единого и неделимого государства — ужесточал в условиях Брестского мира, с которым вынужденно мирился из отсутствия должных сил и временного преобладания авторитета Ленина!

И это не говоря уже о том, что Сталин еще до октября 1917 г. был категорическим противником постоянной оглядки на Запад. Так, еще на последнем предоктябрьском VI съезде РСДРП(б), при обсуждении пункта № 9 резолюции, когда Е.А. Преображенский внес предложение сделать добавление о том, что революция в России может быть начата только "при наличии пролетарской революции на Западе", Сталин заявил: "Я против такого окончания резолюции. Надо откинуть отжившее представление о том, что только Запад может указать нам путь". Не грех бы и современным деятелям осознать то, что Сталин понимал еще тогда, в 1917 г. — Запад действительно не указ для России.

Наивысшего апогея державная позиция Сталина достигла впоследствии. В 1937 г., после ликвидации первоочередных угроз государственного переворота и расчленения СССР, на обеде у К.Е. Ворошилова по случаю 7 ноября 1937 г. он заявил: "Русские цари сделали одно хорошее дело — сколотили огромное государство до Камчатки. Мы получили в наследство это государство. И впервые мы, большевики, сплотили и укрепили это государство как единое, неделимое государство, не в интересах помещиков и капиталистов, а в пользу трудящихся, всех народов, составляющих это государство. Мы объединили государство таким образом, чтобы каждая часть, которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не только не нанесла бы ущерб последнему, но и не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу. Поэтому каждый, кто пытается разрушить это единство социалистического государства, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, был бы он и старым большевиком, мы будет уничтожать весь его род, его семью…" Жестко? Да! Более того — жестоко! Но государственная независимость, суверенитет и территориальная целостность кровью, потом и трудом десятков поколений, веками же создававшейся державы, от сотворения мира отстаиваются самыми жесткими, а при необходимости и жестокими, в том числе и самыми жестокими, методами!

В известном труде Н. Макиавелли "Государь" есть такие строки: "Отечество надо защищать честным или хотя бы бесчестным образом. Все средства хороши, лишь сохранена была бы целость его. Когда приходится обсуждать вопрос, от решения которого единственно зависит спасение государства, не следует останавливаться ни перед каким соображением справедливости или несправедливости, человечности или жестокости, славы или позора, но, отбросив всякие соображения, решиться на то, что спасает и поддерживает". Иного нет — это аксиома-заповедь Истории! Иначе нет ни государства, ни страны.