Циолковский - Демин Валерий Никитич

Рынин жил в Санкт-Петербурге, сначала был приват-доцентом, а затем профессором Петербургского института путей сообщения. Личное знакомство его с калужским провозвестником космической эры состоялось ещё в 1914 году на III Всероссийском воздухоплавательном съезде, когда Циолковский единственный раз в своей жизни приезжал в Северную столицу и посетил Рынина у него на квартире. Активно общались они и в кулуарах съезда.

Рынин жил тогда комфортно, в окружении многочисленных книг. К Циолковскому, явившемуся на встречу в обычной старомодной (к тому же потертой) одежде, отнесся дружелюбно, но снисходительно — как и полагалось восходящему петербургскому светилу оценить провинциального самоучку. Впоследствии суровая историческая действительность вынудила его отказаться от старых дореволюционных привычек.

В 1920-е годы (после рассекречивания архивов «Народной воли») Рынин пытался доказать, что приоритет в разработке ракетной техники принадлежит не Константину Циолковскому, а народовольцу Николаю Кибальчичу, но не слишком долго настаивал на этой версии. И 17 октября 1932 года на торжественном заседании в Колонном зале Дома союзов с юбилейным докладом «Жизнь и работы К. Э. Циолковского по авиации и реактивному движению» выступал не кто иной, как профессор Н. А. Рынин.

Зато исключительно плодотворные отношения сложились у Циолковского с Русским обществом любителей мироведения (РОЛМ) — чрезвычайно авторитетной и популярной в России общественной астрономической организацией, основанной в 1909 году известным революционером-народовольцем Николаем Александровичем Морозовым (1854–1946), до этого почти четверть века просидевшим в одиночной камере Шлиссельбургской крепости. В заточении этот человек, больной туберкулезом и цингой, написал множество научных работ по астрономии, астрофизике, химии, минералогии, высшей математике, метеорологии, воздухоплаванию, авиации, истории науки и религии. Он даже пытался разработать теорию побега из неприступной крепости путем мгновенного перемещёния в пространстве и времени. Морозов был подлинным мыслителем-космистом. Его интересовал весь спектр проблем Вселенной — от глубинных истоков мироздания до полуфантастических целей отдаленного будущего.

После революции Морозов помимо Русского общества любителей мироведения возглавлял ещё и Естественно-научный институт им. Лесгафта. Он опубликовал десятки статей и книг (среди них семитомное исследование «Христос»), прочитал сотни лекций (в том числе спецкурс «Мировая космическая химия», посвященный эволюции Вселенной), поставил ряд уникальных экспериментов (включая нетривиальный опыт по проверке специальной теории относительности — с помощью артиллерийских орудий, стрелявших одновременно в противоположных направлениях), воспитал плеяду ученых-единомышленников и организаторов науки.

Космизм русского энциклопедиста проявился в самых различных формах — от глубоких естественно-научных изысканий до «звездного цикла» стихов. В 1920-е годы Морозов занимался исследованием галактических воздействий на человека и все живое в русле традиционных для отечественной науки проблем космобиологии. Морозов утверждал, что космические магнитные силовые линии, подобно гигантской паутине, беспорядочно заполняют все мировое пространство. Природа, по Морозову, гораздо значительней, чем её рисует мозг человека. Она обладает такими поразительными возможностями, которые человеку не доступны в земных лабораториях. Душа всякого живого существа — это Вселенная в самой себе, при биологическом развитии жизни на небесных светилах она стремится от поколения к поколению к одной и той же вечной цели — отразить в себе в малом виде образ внешней бесконечной Вселенной.

Морозов изучал также и вопрос обращения времени. Одним из первых он предложил естественно-научную картину неизбежных астрономических, физических, химических и биотических процессов, которые неотвратимо должны произойти, если время вдруг потечет вспять. Однако его концепция возможности путешествия во времени была наивной и опиралась на представления о волнообразной природе времени. Он проводил буквальную аналогию между волнами времени и человеком, плывущим в лодке по бушующим волнам. С этой точки зрения, говорил ученый на Первом съезде Русского общества любителей мироведения, прошлые дни, годы и века существования Вселенной не превратились в небытие, а только ушли из нашего поля зрения, подобно тому, как картины природы уходят из поля зрения пассажиров, несущихся в поезде по железной дороге. В этом случае действительно время — целиком налегает на пространство и все видимые нами видоизменения пейзажей остаются для нас не только сзади, но и в прошлом. Но они там не исчезают, и, возвратившись назад, мы вновь можем проехать по железной дороге тот же путь и видеть все детали прилегающих местностей в той же самой последовательности. Морозов считал, что реально существует только прошлое и будущее, а настоящего нет, оно — фикция, «щель в вечности» между прошлым и будущим (ещё один нетривиальный подход в понимании времени!). И все это связано со «всеобщей психической космо-кинематографичностью» — беспрестанным круговоротом Вселенной.