Валерий Чкалов - Водопьянов Михаил Васильевич

Видимость все-таки была плохая: полярное солнце хотя и не пряталось за горизонт, но стояло низко. Косые лучи его слабо освещали землю. Многочисленные горные хребты, щедро изрезавшие Якутию, отбрасывали густые тени.

Пейзажи менялись с удивительной быстротой. Только что высились горы, но их уже сменила, казалось бы, бескрайная болотистая тундра. И вдруг – снова горы. Мощный горный хребет Черского вызвал у Чкалова мысль о сокровищах, скрытых в недрах этого хребта, о несметных богатствах родной Советской страны.

Когда «NO-25» находился в центре Якутии, была передана радиограмма:

Яблоновый хребет остался к востоку от самолета. К Охотскому морю «NO-25» вышел точно по намеченному маршруту – над заливом Бабушкина.

Участники перелета находились в воздухе уже двое суток. Чтобы экономить горючее, они почти все время летели на большой высоте. Естественно, началось кислородное голодание. Физическое самочувствие летчиков было неважное, они потеряли сон, аппетит, чувствовали сильную усталость, которая особенно увеличилась после длительной борьбы с циклоном.

Погода попрежнему не благоприятствовала полету. Над Охотским морем снова появились и густым покрывалом легли над водой сплошные облака. Они не рассеялись и после того, как «NO-25» появился над Камчаткой. Ориентиром для штурмана послужила выступившая из облаков снежная вершина. Это была гора Хаошень.

Люди в кабине уставали все больше и больше. Порою им начинало казаться, что все жизненные ресурсы уже исчерпаны, что может не хватить сил для борьбы со стихией.

В этот трудный момент штурман принял следующую радиограмму:

Усталые, измученные люди повеселели, приободрялись, почувствовали себя так, как будто в них влились свежие силы.

Густые облака продолжали прятать землю от воспаленных глаз участников перелета. Но это уже не казалось страшным. Они знали, что на восточном побережье Камчатки в июле редко бывает пасмурно, обычно там в это время стоит солнечная погода. Действительно, не прошло и трех часов, как облака начали редеть. Слева от самолета появились ясные очертания сопки Коряцкой.

Вскоре все увидели небольшой городок на берегу бухты. Дальше к востоку, сливаясь с горизонтом, раскинулось море.

– Готовь вымпел! – весело скомандовал Чкалов.

Беляков вырвал из журнала лист бумаги и написал несколько приветственных слов от экипажа самолета жителям Петропавловска-на-Камчатке. Записка была вложена в небольшую жестяную коробку, которую плотно закрыли крышкой. Беляков привязал к коробке яркую ленту, укрепил поплавок я, открыв люк в днище самолета, сбросил вымпел. Он был найден через четыре дня в пяти километрах от Петропавловска.

Беляков успел сфотографировать бухту и город – конечный восточный пункт маршрута.

Одновременно Байдуков передал радиограмму:

Решили лететь дальше. Теперь курс лежал на запад, к Николаевску-на-Амуре. Сопка Коряцкая находилась уже справа. За ней плыли и клубились бесчисленные облака. Они закрывали весь Камчатский полуостров. Изредка в облаках появлялись «окна», сквозь которые мелькали огромные волны одного из самых бурных морей – Охотского.

При вторичном пересечении этого моря путь от Петропавловска-на-Камчатке до Николаевска-на-Амуре шел вдоль 53-й параллели. Его протяженность равнялась 1181 километру. Из них около тысячи километров предстояло лететь над водою. Радиограмма, полученная из Хабаровска, предупреждала об ухудшении погоды по маршруту. Это означало, что в пути предстоят новые трудности.

И другие метеорологические сводки были неутешительны: на море – штормовой ветер, густой туман с дождем. В Николаевске – нолевая видимость и тоже дождь, туман. С юга, со стороны Маньчжурии, двигался циклон.

Погода была настолько неблагоприятная, что экипажу поневоле пришлось приняться за подсчеты: сколько осталось горючего и до какого пункта можно на нем долететь.