Затяжной поворот: история группы «Машина времени» - Марголис Михаил

Евгений Маргулис

Никогда со скупостью Макара не сталкивался. Что там творится у него за пределами нашего круга, меня не касается. Но внутри «Машины» у нас все нормально.

Александр «Фагот» Бутузов

На собственное 50-летие я решил себе сделать подарок – выпустить книжку своих стихов. Тираж стоил не самых больших денег и теоретически я мог бы его оплатить. Но захотелось, чтобы мне помогли «воскресники» и «Машина Времени», и я смог бы об этом упомянуть в книжке. Я обратился с просьбой к Ромахе (Алексей Романов), близкому моему другу, с которым мы каждый день в аське сидим, к Андрюхе Сапунову, с которым мы перезваниваемся ежедневно, к Женьке Маргулису, мою стариннейшему другу, с которым, было время, мы жрали пустые макароны, и к Макару. Сказал, что не у них лично прошу деньги, а как бы у групп. Нужно 500 долларов. Макар, когда услышал цену, сначала не понял: «Пятьсот тысяч?» Да нет, говорю, просто 500 баксов…Короче, единственный, кто из четверых перечисленных друзей, не задумываясь, дал мне необходимую сумму, был Макар.

Максим Капитановский

Какая там скупость, когда Макар чрезвычайно ценит, скажем, такое понятие, как гостеприимство. Те, кто бывал у него дома, прекрасно знают, какую он всегда «поляну выкатывает». Но я расскажу куда более значимый и драматичный для меня случай. У моего первого ребенка обнаружили онкологическое заболевание. Срочно требовалась помощь. Я в те дни приехал к Макару, мы выпивали, разговаривали, и я пожаловался, что у меня ребенок болен непонятно чем. А у Андрея у самого тогда ребенок был маленький. Он воскликнул: «Чего ты дурака валяешь? Давай, я дам тебе врача, у меня есть классный специалист». Я ответил: «Но он же, наверное, стоит дорого?». «Не проблема – сказал Макар – я заплачу». И действительно, на следующий день пришел врач, попросил срочно подъехать с ребенком в республиканскую больницу, там организовали детальное обследование, уточнили ужасный диагноз, определили вариант возможного лечения и потребовались еще деньги. Я уже ухнул все, что у меня было. И пришлось опять обращаться к Андрею. Попросил у него некоторую сумму в долг, но не отдал ее до сих пор. Макар при этом не то, что не вспоминал о ней, а напротив, несколько раз давал мне понять, что и не ждет этих денег.

Андрей Макаревич

В студии мы никогда с абсолютно сырым материалом, набросками какими-то не работаем. Это, знаешь ли, слишком жирно, то есть дорого, сидеть и сочинять в студии. Хотя масса музыкантов, тот же Боря Гребенщиков, насколько мне известно, приходят в студию, как на работу. Посидели, наиграли что-то, отложили этот кусочек, взялись за другой, потом помогли записаться кому-то из коллег, затем опять достали тот первый кусочек, приставили к нему второй и т. п. У нас такого нет. В студию мы всегда приносим уже максимально отрепетированный материал. Сначала в голове у меня возникает какая-то готовая конструкция песни, я переношу ее на инструмент, дальше представляю, как бы группа это сыграла, и страшно робея, стесняясь, выношу задуманное на общую репетицию. Исполняю новую тему под гитару и приблизительно объясняю, что хотел бы в итоге получить. После чего мне чаще всего говорят: ну, слова, мелодия ничего себе, но в остальном – хуйня полная и играть ее надо совершенно по другому. Давай попробуем вот так. На что я отвечаю: подождите, вот вы сейчас с ходу чего-то меняете, а я месяц ходил об этом думал. У меня перед вами есть некоторый гандикап. Давайте, все-таки, сначала попробуем, как я предлагаю. Мне говорят: «Давай попробуем, но все равно это хуйня». В результате, обычно получается, что-то среднее между моей идей и тем, что привносят другие участники группы.