Друзья и звезды - Веллер Михаил

М.В. И уже много лет обо всех этих вещах ты и говоришь на своих концертах-моноспектаклях… Так же как и по радио, и телевидению тоже… Первый твой концерт был, помнится, году в 2006-м на Цветном бульваре А с тех пор ты дважды в год выступаешь в новом МХАТе.

B.C. Просто там зал больше, на 1350 мест.

М.В. Да? Я слышал, полторы, тебе виднее. И билетики стреляют на крыльце, при том, что они не являются самыми дешевыми.

В те времена, когда ты был еще в своей тяжелой форме, в супертяжах, на каком-то телевизионном празднике, шар в сером пуссере, в каких-то брючках, ты начал танцевать — и я вылупил глаза! Человек такой комплекции танцевать не может! Но у тебя с ногами внизу туловища это отлично получалось. У тебя все в порядке с пластикой и с координацией. Вопрос простой: я не понимал, отчего пьют музыканты, пока впервые в жизни не провел вечер на площадке сам. После этого мой организм категорически требовал 150 коньяку выцедить залпом, чтобы немного расслабиться. Сильно устаешь за концерт?

B.C. Нет, я испытываю какое-то другое чувство. Во-первых, очень приятно, что приходят мои друзья, что ты приходишь, потому что я чувствую вибрацию друзей. Для меня эти 1350 человек, плюс я впускаю тех людей, которые не могут позволить себе заплатить и на лестницах стоят, — они, эти люди, зрители, становятся частью меня. Поэтому я долго выступаю, часа четыре все происходит. Два часа я работаю, потом отвечаю на вопросы. Я пропитываюсь энергией зала. Катарсис переживаешь, с одной стороны, а с другой стороны, я набираю новую энергию. Я не расходуюсь с людьми, наверное, а, наоборот, перезаряжаю батарею. Есть физическая усталость, что четыре часа стоишь, но есть и обновление.

М.В. Ну, вдобавок ко всем личностным качествам это значит — счастливая натура, чего позвольте вам и пожелать до 120 лет!..

Незабвенный август 1991-го. Белый дом победил. Ельцин на танке, верный друг Коржаков рядом.

Борис Абрамович Березовский стал символом народившейся либерально-демократической олигархии.

Михаил Веллер. Борис, вы пользовались такой широчайшей славой в стране, что молва передавала знаменитый анекдот о том, как Березовский попадает на тот свет: там сортируют одних в рай, других в ад; он приходит прямо в приемную Господа Бога — и через полчаса Бог выходит оттуда, растерянно бормоча: «Но почему же я — вице-президентом?..» И одним из очень многих ваших занятий было спонсорство культуры в те времена, когда вы в России были фигурой знаковой, причем и знак-то такой был, типа двух восклицательных с многоточием. Вы учредили и были спонсором премии «Триумф», которую за долгие годы получили многие десятки, наверное, более сотни выдающихся писателей, музыкантов, артистов. Когда и как возникла идея премии «Триумф»?

Борис Березовский. Ну, я этот анекдот слышал несколько в другом исполнении. Финал был немножко другой. Бог говорит: «Я не пойму, почему у тебя 51 процент, а у меня 49?»

Премия «Триумф» существует с 92-го года, таким образом, ей уже 20 лет. И она не вручалась только в прошлом году. Идея на самом деле принадлежала Зое Богуславской — жене Андрея Вознесенского. Я знал ее, и сына, и самого Андрея к тому времени очень много лет. Мы работали с ее сыном Леней Богуславским в Институте проблем управления вместе. Он сейчас очень крупный, совсем крупный бизнесмен, занимается хай-теком, ну не хай-теком, а разными интернетовскими проектами. И Зоя пришла ко мне с предложением о премии. Ну, пришла она, по-видимому, не случайно ко мне именно потому, что, с одной стороны, у нас были дружеские доверительные отношения со всей ее семьей, а с другой стороны, она знала, что я много лет провел в, так скажем, интеллектуальной тусовке, которую являл собой Институт проблем управления, где я работал больше 20 лет. И она понимала, что в среде, где я вырос, сформировался, ценят значимость культуры для общества и культурные традиции.

Это были сложнейшие времена, когда началась революция — а революция, как поется в песнях и стихах, это этап, когда разрушают чуть не до основания все, что было: и что хорошо, и что плохо. И как писал Лев Гумилев, прежде всего в эпоху катаклизмов разрушается то, что дольше всего создается, — это тонкий культурный пласт…

И все это — с одной стороны, ее понимание меня, с другой стороны, мое понимание того времени — нас и сблизило. И я с удовольствием откликнулся на ее идею поддержать русскую культуру. Как это было сформулировано, премия «Триумф» создавалась для поддержки людей, которые создавали, которые развивали русскую культуру, вне зависимости от того, где эти люди проживают.

М.В. А почему случалось, и, по-моему, больше одного раза, когда эту премию вручали не в Москве, а в Париже? Что население расценивало как просто желание прокатиться в Париж на халяву.

Б.Б. Ну, это такой, знаете, очень примитивный, что часто бывает в любом обществе, взгляд снаружи на то, что является существенным. А существенной являлась пропаганда русской культуры за рубежом. Я не помню, правда, больше одного раза. Я помню, действительно в Париже, и я там был в то время. Не помню, на все ли мероприятия я ходил или нет.

На самом деле и в тот раз дело не во вручении премии (я-то, правда, могу запамятовать), а прежде всего надо говорить о вот этих вечерах, связанных с «Триумфом», сопровождающих «Триумф». Я уж не помню, как они называются, но тоже название у них есть. То есть премия «Триумф» — это не только событие, выявление и поощрение тех, кто внес вклад в русскую культуру в различных областях, — но это еще и некоторые действия, демонстрирующие эти самые достижения. Будь то театр, будь то поэзия, будь то кинематограф. Это не просто единоразовый акт вручения премии, а это еще и пропаганда великой русской культуры.

М.В. Премия эта возникла в период самый катастрофический для русской культуры после 18-го года, когда товарищи творцы резко обнищали. Много лет она была в материальном исчислении одной из самых крупных: по-моему, 50 или 100 тысяч долларов, не помню.

Б.Б. По-разному, в какое-то время это было 50 тысяч долларов, в какое-то — 100 тысяч.

А самое главное, что произошло в конце 90-х, — она была расширена за счет нового направления, премия присутствовала уже не только в области культуры, но и в области науки. И действительно, какое-то время эта премия была достаточно высокой и значимой, очень важной. По замыслу она еще ведь была направлена на то, чтобы поддержать любимое дело художника, чтоб он мог открыть студию или снять фильм.

А потом возникло еще одно направление — это премия для молодых, тех, кого мэтры видели в будущем алмазами русской культуры. И здесь, по существу, не было уже никакой конкуренции, здесь каждый мэтр, то есть член жюри, мог назвать любого ему полюбившегося. И он награждался — по-моему, это было 5 тысяч долларов.

М.В. В середине 90-х 50 тысяч для писателя, для музыканта — это были деньги огромные. И вот, учитывая людскую благодарность вообще, а творцов в частности, — когда вы вынуждены были покинуть Россию, оказались в политической опале, жесткой оппозиции относительно сегодняшней московской власти, когда в России ваше имя официально упоминать рекомендуется только в негативном контексте, — люди, которые получали эту премию, они хоть когда-нибудь в публичной ситуации спасибо вам говорили, интересно?

Б.Б. Вы знаете, говорили. И не однажды, и все это задокументировано. Каждый раз, когда вручалась премия, я, как учредитель, как председатель комитета вроде по учреждению этой премии, всегда писал короткие послания, обращаясь к жюри и новым лауреатам. И всегда в ответных речах, в других поздравлениях лауреатам меня упоминали как одного из основателей премии.

А по существу, я бы сказал даже, не премии. За 15 лет возникло такое сообщество — творческое и интеллектуальное сообщество. И я на самом деле просто считаю за честь, что мне удалось помочь многим блестящим людям вместе пережить тяжелые годы и все катаклизмы, происходившие в России. Это сблизило творческую, наиболее креативную часть общества. Она небольшая, она никогда в России не была супербольшой. Как сказал Парфенов, как «Коммерсант» читали 100 тысяч человек, так и в 2010-м его читают 100 тысяч человек.

И вот здесь я просто рад, что эти люди получили возможность, в том числе благодаря вот этой премии, этому институту «Триумф», быть вместе и наслаждаться творчеством друг друга, подталкивать друг друга идеями.

М.В. Ваш ближайший друг и сотрудник Юлий Дубов вывел вас в своем знаменитом романе «Большая пайка» — лучшем романе о русском бизнесе и новой эпохе — под именем Платона Михайловича. Насколько ваша реальная биография близка к судьбе этого литературного героя, — а в чем, однако, от нее отличается?