Я смотрю на тебя - Као Ирэне

Гайя кидает взгляд на часы с циферблатом, усыпанным камнями Сваровски.

– Слушай, мне надо идти. Ты пока подумай, потом мы это обсудим, – говорит она.

Никак не могу понять, какие такие таинственные помехи в ее ушах превращают мое однозначное «нет» в «возможно, да».

– Ок, главное, чтобы ты ушла уже отсюда, – я выпроваживаю ее. Для меня разговор на этом закончен.

– Ты что, правда сказала «Ок»? Я правильно расслышала? Да, ты сказала «Ок»! – Гайя тыкает в меня ногтем, накрашенным красным лаком.

– Нет, я имела в виду…

Она не дает мне ответить:

– Все, ты уже это сказала, ты в долгу передо мной, и точка. Я тебе позвоню! – Она посылает мне воздушный поцелуй и убегает на своих полосатых, под зебру, каблуках по античному полу.

Все, решено: я ненавижу ее!

—В красном тебе лучше, – говорит Гайя, выталкивая меня вперед перед зеркалом в зале. – Смотри, ты выглядишь потрясающе.

Я поднимаюсь на носочки и поворачиваюсь, но мое отражение заставляет меня сморщить нос. Я не уверена. Этим вечером будет так долго ожидаемое – по крайней мере Гайей – открытие ресторана Брандолини, именно поэтому я слоняюсь по дому полуголая, безнадежно пытаясь найти что-нибудь приличное из одежды. Гайя ходит за мной уже два часа, оставляя меня без сил. Опасаясь, что я передумаю в последний момент, она нагрянула ко мне домой одетая, накрашенная и причесанная на высшем уровне, притащив с собой чемодан и два огромных пакета с платьями и аксессуарами. И теперь она собирается навязать мне образ, который онадля меня выбрала.

– Гайя, оно слишком короткое, – протестую, указывая на свои бедра. – У меня такое ощущение, что на мне ничего не надето. И этот красный цвет чересчур бросается в глаза.

Гайя трясет головой и поднимает глаза к небу:

– Ты безнадежна. В моде ты совсем ничего не понимаешь…

– Ну давай попробуем то черное, от Гуччи, – говорю ей, готовясь к очередному противостоянию с зеркалом.

Гайя кошачьим шагом крадется на своих босоножках аквамаринового цвета в тон мини-платью из шелка, направляясь в другую комнату за моим нарядом.

– Держи, – фыркает она, швыряя мне платье. – Одевай что хочешь. Если тебе нравится быть незаметной…

Пока она подкрашивается в туалете, я снимаю красное платье и, отойдя подальше от зеркала, чтобы избежать зрелища своего бледного и совсем не упругого тела, быстро натягиваю на себя черное. Издалека оглядываю отражение в полный рост, потом подхожу поближе, поворачиваюсь – это оно! Мне больше нравится, хотя, думаю, ни одно платье не сидит на мне как следует.

– А здесь декольте очень глубокое, – протестую громко, чтобы Гайя меня услышала, и поправляю лиф на груди.

– А вот и нет! – отвечает она, появившись на пороге ванной. – Тебе очень идет. Красное от Прада смотрелось лучше, но и это Гуччи тоже очень даже ничего…

Кладу руки на бедра и втягиваю живот – надо признать: мой рацион питания на базе пиццы и замороженных субпродуктов совсем не помогает сохранить фигуру.

– Интересно, где ты их взяла? Эти вещи стоят безумно дорого.

– Очень просто, я их арендовала на одном интернет-сайте, – подмигивает она.

Кидаю последний взгляд на безжалостное зеркало и пытаюсь убедить сама себя: это платье мне идет, я неплохо выгляжу… ну, скажем, презентабельно.

– А лифчик? Здесь нужен без бретелек, – смотрю на Гайю с надеждой, что она найдет решение.

– Ты за кого меня принимаешь? За дилетантку? – Подруга достает из какого-то пакета пуш-ап с черным кружевом и машет им у меня перед глазами. Я надеваю его, и словно по волшебству моя грудь становится на размер больше. Осматриваюсь с сомнением – не очень ли вульгарно: кружево лифчика на виду?

– Держи, – Гайя накидывает мне на шею белый шелковый шарфик, – только не надо полностью все закрывать, чуть-чуть прикрой.

Улыбаюсь. Если она понимает своих клиенток так, как понимает меня, то это самый дьявольский консультант по шопингу в мире!

Если она понимает своих клиенток так, как понимает меня, то это самый дьявольский консультант по шопингу в мире!

– Теперь переходим к обуви, – продолжает, роясь в одном из двух пакетов. И мои ноги начинают ныть от одной только мысли о выходной обуви.

– Пачотти из черного атласа, шпилька двенадцать сантиметров, – объявляет подруга, показывая мне пару капканов в форме босоножек, – возражения не принимаются.

– Ну да, конечно, – я истерично хихикаю, – потом мне нужна будет инвалидная коляска, чтобы передвигаться.

– Да ладно тебе, Эле, за один вечер не умрешь!

Я тяжело вздыхаю.

– Хорошо, но я их надену за секунду перед выходом, чтобы избежать лишних мучений…

– Делай что хочешь, но тогда у тебя не будет возможности к ним привыкнуть. Тебе же хуже! – и извлекает тем временем из чемодана пугающий набор специалиста по макияжу.

– А теперь, дорогая, макияж и укладочка, – говорит она с торжествующей улыбкой.

Смотрю на нее с подозрением.

– Ты только не горячись… – говорю.

Вообще я редко крашусь, может быть, потому, что так этому и не научилась. И когда я пытаюсь накраситься, мне всегда кажется, что получилось еще хуже. Вообще-то странно, потому что правила макияжа – те же, что и в реставрационной работе: сначала нужно хорошо очистить, потом подготовить фон, потом накладывается цвет и под конец – финальная отделка. Просто одно дело делать это на стене и совсем другое – на своем лице.

Гайя начинает с корректирующего крема под глазами. Потом берет устойчивый тональный крем и наносит его маленькой латексной губкой. Ей я доверяю, она – эксперт в этой области и добьется хорошего результата.

Гайя изучает мое лицо, взяв меня пальцами за подбородок.

– У тебя есть щипцы для подкручивания ресниц? – спрашивает она.

– А ты как думаешь?

– Ну, я же не спрашиваю, есть ли у тебя вибратор!

– В этом ты у нас эксперт…

– Между прочим, у меня есть и то и другое! – заявляет с гордостью. – Что будем делать с волосами? – продолжает она, припудривая мне скулы румянами.

– Пробор сбоку и все.

Я совсем не хочу, чтобы меня мучили шпильками и заколками, от которых потом будет болеть голова.

– Ммм… Но я все равно попробую сделать тебе укладку волнами, чтобы каре выглядело помягче. Сегодня вечером ты должна выглядеть как кинозвезда.

Похоже, шансов на спасение нет.

После двух с половиной часов марафета мы наконец-то готовы к выходу. Гайя уже спустилась вниз покурить. Набрасываю легкий тренч, подхватываю шелковую шаль, серебристый клатч, беру босоножки в руку. Выключаю свет, закрываю дверь на ключ и сбегаю по лестнице.

Видя меня выходящей из двери, Гайя раздавливает окурок платформой туфли. Я надеваю орудия пытки на ноги, и мы отправляемся в путь. Помоги мне бог!

В девять с половиной вечера мы – на площади Сан-Паоло; у входа в ресторан уже выстроилась очередь. Вечеринка эксклюзивная: вход только по приглашениям. Для Гайи это хороший знак, в ее понимании эксклюзив означает, что внутри заведения – только избранные. Что же касается меня – не знаю, я здесь не эксперт. Моя единственная установка на вечер – не споткнуться и не упасть при этом на кого-нибудь.

Дойдя до арки входа, показываем приглашения вышибале в черном смокинге. Он похож на агента секретной службы: бритая наголо голова и микрофон в ухе. Парень вскользь оглядывает наши приглашения и смещает красную ленту, перекрывающую проход.

– Прошу вас, – говорит, приглашая нас войти.

– Спасибо, – отвечаем хором. Гайя подмигивает мне в возбуждении, она уже чувствует себя в своей стихии.

Сразу же за входом расстилается красная ковровая дорожка, освещаемая свечами и факелами. Внезапно меня ослепляет вспышка фотографа. Я надеюсь только на то, что не попала в кадр, потому что в этот момент как раз неуклюже пыталась поправить мои локоны кинозвезды. Проклинаю Гайю за то, что уложила мне волосы волнами и щедро спрыснула сверху лаком – пальцы безнадежно застревают в них.

Две модели, затянутые в безукоризненные черные платья, отмечают наши имена в списке гостей и желают нам приятного вечера.

Обстановка внутри заведения теплая и чарующая, в аристократическом венецианском стиле с арабскими мотивами. Ресторан расположен на двух уровнях, нижний ограничен стеклянными дверьми, выходящими в сад внутреннего дворика. Нас встречает приглушенная ненавязчивая музыка на заднем плане.

Официанты разносят в толпе подносы, полные бокалов с шампанским. Я беру один, чтобы слегка пригубить, и спустя несколько минут отдаю его Гайе, которая уже залпом выпила свой.

Выйдя в сад, замираем в восхищении. Это место – настоящий праздник для глаз: все украшено факелами и подвешенными в воздухе бумажными фонариками, которые создают неповторимо волшебную атмосферу. Окидываю взглядом толпу – взору предстает настоящее торжество шифона, шелка, кружев и тафты. Магию вечера нарушают только бесконечные вспышки фотографов. Здесь присутствует даже небольшая телевизионная группа: журналистка с микрофоном в руке и оператором, который следует за ней по пятам, подходит к гостям, собирая восторженные комментарии о вечере. Она подходит и ко мне, объясняя, что репортаж выйдет в эфир на известном телеканале, но я вежливо отказываюсь – при одной только мысли об интервью становлюсь багровой.