В тени горностаевой мантии - Томилин-Бразоль Анатолий

С удалением Орловых на политических подмостках в первых ролях оказались Панины. Один из них держал в руках внешние сношения, а другого, провозглашенного ею же «персональным оскорбителем» и «дерзким болтуном», Екатерина сама должна была, после несвоевременной кончины Бибикова, вызвать из отставки на военное поприще против Пугачева... И это, несмотря на то, что императрица Паниных никогда не любила и знала, что и они ее не любят...

Не лучше обстояли дела и с личным штатом. Очень скоро императрице стало скучно без будуарных бесед с Аннетой Протасовой, без обсуждения альковных проблем и сплетен. Старая подруга, графиня Брюс, была слишком циничной и болтливой. Анна Нарышкина для подобных разговоров никогда не годилась. Екатерина приблизила к себе Марью Перекусихину, но девушка была еще чересчур юной. Волей-неволей императрица все чаще вспоминала о своей молчаливой и деликатной фрейлине, которая всегда и обо всех все знала, о своей незаменимой d?gustatrice. В конце концов, пораздумав, она написала в Москву ласковое письмо, в котором приглашала Анну вернуться ко двору.

Удивительное все-таки существо человек! Кажется, можно ли сильнее кого обидеть, чем это сделала Екатерина по отношению к Анне?.. Но обида была нанесена императрицей!.. А можно ли обижаться на божественное произволенье? Опять рабское обожествление... человека? Нет! Места... и по нему человека. В свое время Дашкова не простила подруге пренебрежения. Поплатилась отставкой, годами ссылки, но не простила, вернее не прощала долгое время. Но нельзя требовать от каждого такой же силы характера.

Анна даже не задумывалась на тему: «простить – не простить». Получив послание государыни, она ощутила несказанную радость оттого, что ее помнили, что в ней нуждались. Оставив дочку на попечение матушки, окруженной уже целым выводком братниных ребятишек, она быстро собралась и, чтобы попасть к летнему выезду Двора в Царское Село, в начале апреля уехала.

Появление Протасовой и водворение ее в прежние покои вызвало весьма тревожный интерес при Дворе. В приемной Васильчикова сразу же поубавилось народу... Никита Иванович Панин, призвав к себе Марью Перекусихину, долго выспрашивал ее об отношениях императрицы с фаворитом. Но верная юнгфера, с недавнего времени спавшая за ширмою в опочивальне государыни, держалась стойко, повторяя, что ничего такого не знает и не имеет даже понятия.

Встреча Annet’ы с императрицей прошла сердечно, будто расстались они дня два назад и, немного соскучившись, рады были снова друг друга видеть. Основная часть эмоций была на стороне фрейлины. Спокойно прошла ее встреча и с фаворитом. Ничто, как казалось, не шевельнулось в ее сердце. Васильчиков же, весь красный, опустил глаза. Однако разговор состоялся на людях и был чисто светский. Она отметила про себя, что молодой офицер пополнел, лицо его утратило прежнюю живость, и в глазах поселилась какая-то безысходность. Но злорадства при сем Анна не испытала.

Некоторое время спустя, сделав вид, что никогда не знала об истинных отношениях Анны с Васильчиковым, а если и знала, то не помнит, императрица в разговоре с глазу на глаз пустила пробный шар.

– Mein Gott! – сказала она как-то фрейлине. – Ins Bett unser Freund ist wirklich wie Herculess <В постели наш друг, поистине, Геркулес (нем.).>... Но стоит ему слезать с постель и предо мною der langweiligsten Burger der Erde <Скучнейший обыватель земли (нем.).>...

Фрейлина промолчала. В другой раз Екатерина пожаловалась Анне, что в ее отношениях с фаворитом нет даже намека на любовь.

– Ах, мой королефф, Александр Семенович службу несет исправно и неутомим, как... – она поискала слово, – wie einer Schmied – кузнец-молотобоец... нет, как машин... Поговори с Брюсшей или, лучше, с тезка твой с Анна Нарышкина, она ведь к тебе склонна. Поговори, как бы от себя, нет ли у них еще кого на примете.

Так все и вернулось на круги своя.

Статс-дама Анна Никитична Нарышкина с полуслова поняла фрейлину. Она с жаром откликнулась на туманную просьбу, в которой Аннета, естественно, не назвала имени государыни.

– Ах, я так понимаю это... Жить без привязанности поистине невыносимо... – Она пристально посмотрела в глаза фрейлины. – Но вы уверены, милочка, что кредит... э-э-э господина Васильчикова исчерпан? Вы ведь понимаете, здесь нельзя ошибиться... Говорят, в деле-то он весьма хорош?..

Анна спокойно выдержала паузу. И, не отвечая на прозвучавший намек, сказала, выделив голосом и выражением, что это только «ее просьба»: