В тени горностаевой мантии - Томилин-Бразоль Анатолий

– Но у него, кажется, назревает какое-то личное событие? – с сомнением проговорила императрица.

Действительно, толстый Кар прискакал из Варшавы с целью – жениться. После удачной миссии по надзору за князем Радзивиллом, Хованские согласились выдать за него дочь.

– Ничего, перетерпит... – Проговорил занявший свое прежнее место в совете Григорий Орлов. – Гля-ко сколь толсто брюхо наел за отпуск на водах. Авось похудеет...

Все засмеялись и на том и порешили. Но забот это не уменьшило. А тут еще этот чертов француз...

На первую аудиенцию Дидро пожаловал к ней в своем обычном черном костюме, хотя при Дворе принято было еще со времен императрицы Елисаветы платье носить цветное. Ну да Бог с ним – рассеян, как все ученые люди. Следующая беседа должна была состояться t?te а t?te. Екатерина позвала, было, Васильчикова, но тот отказался, сославшись на незнание французского языка.

– Так что же болтают обо мне в Париже? – встретила она философа легкомысленной фразой.

– Говорят о сердце Августа в облике Клеопатры.

– Увы, у меня нет Антония... Правда, вы, возможно, слыхали, что подле меня находится молодой человек. Но это мой воспитанник... Молодым людям необходимо преподавать основы нравственного поведения и христианской морали...

Дидро промолчал. Он уже был наслышан о воспитательных наклонностях Семирамиды. Он заговорил о новом издании «Энциклопедии». Императрица настаивала на том, что следовало бы пригласить русских авторов, чтобы они написали побольше статей о России.

– А то многие по-прежнему считают, что у нас волки да медведи бродят по улицам, а ужасы Сибири превосходят страхи кругов дантова ада.

Дидро не возражал против новых авторов. Здесь он чувствовал себя в своей тарелке и готов был вести беседу хоть до утра. Разгорячившись, экспансивный француз размахивал руками и даже несколько раз хлопнул Екатерину по колену...

«Надо будет к следующей встрече поставить между нами столик, а то он меня до синяков доколотит». Мысль ее отвлеклась, она вспомнила о депеше Румянцева, в которой тот снова уже который раз поминал кривого генерал поручика Потемкина, ее бывшего камергера, и сразу же всплыло имя Прасковьи Брюс. Что-то намедни она вместе с Анной Нарышкиной соловьями разливались по поводу достоинств «cyclope-borgne» <Кривого циклопа (фр.).>. «Чем уж им-то Александр Семенович не угодил? Робок, конечно, в делах – мальчик. Но для утех-то в самый раз, только ныне дела таковы, что не до забав. Вон как все одно к одному сошлось... Хорошо бы руку покрепче найти... – Усмехнулась: – Как у светлейшего...» И сразу новая мысль: «А генерал Потемкин-то... тоже Григорий».

– Однако, ваше величество, – с обидой заметил Дидро, – вы рассеянны и не слышите меня. Я понимаю – государственные заботы поглощают ваше внимание.

Это она услышала, так и не решив для себя, не отослать ли Васильчикова? Или погодить до времени?.. И не написать ли письмо циклопу, благо и повод есть? А там, что Бог даст...».

– Извините меня, месье Дидро. Просто меня в это время уже ждет в кабинете обер-полицмейстер с докладом. Увы, императрица должна работать, как бы ни приятна была ей беседа со столь выдающимся философом. – Она поднялась. – Тем не менее, я надеюсь, это не последняя наша встреча.

Встреч было не чересчур много. Француз успел с присущей ему горячностью высказать русской государыне множество политических прожектов, переполнявших его с момента выезда из Парижа. Он настолько утомил свою царственную слушательницу, что она говорила Ивану Перфильевичу Елагину ^[51] , своему кабинет-секретарю и масону, что «мсье Дидро, конечно, великий философ, но примени его теории к России, от государства камня на камне не останется».

2

Вечером, отослав молчаливого, Васильчикова в его апартаменты, Екатерина устало подумала, что неплохо бы все же найти замену тишайшему любовнику. И чтобы замена сочетала в себе известные возможности Александра Семеновича с мудростью и с былой энергией Орловых... Она тяжело вздохнула, понимая неисполнимость подобного желания, но почему не помечтать о чем-то женщине перед сном?.. Екатерина потянулась, чтобы погасить свечу, когда внезапно новая озорная мысль пришла ей в голову... Ежели невозможно заменить нечто одно целиком, то можно к оному, не лишаясь его достоинств, добавить нечто другое, обладающее тем, чего не имеет первое... Она тихонько рассмеялась, пошлепала себя по щеке и опустила руку, протянутую к свече. Подумалось: «А не послать ли письмо в армию циклопу Потемкину и не вызвать ли?.. Заодно к письму приложить сувенир... – Она приподнялась и вынула из ночного столика медальон со своим портретом на золотой цепочке. – Если он человек действительно умный, как уверяют Прасковья с Нарышкиной, то поймет смысл подарка. Ну, а не поймет... Тем хуже для кого?..».