Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло - Звягинцев Василий

Будь здесь Яков Александрович Слащев — с соответствующими полномочиями, конечно, как в двадцатом году в Крыму — за сутки навел бы надлежащий порядок. Всех, кого возможно, поставил в строй, подкрепив организационные мероприятия несколькими показательными расстрелами или повешениями.

У Басманова таких прав, увы, не имелось, поэтому он, взаимодействуя с бурскими генералами, старался хотя бы отделить «агнцев от козлищ». Ввел подобие комендантской службы, патрулирование улиц и близких окрестностей, всех анархически настроенных бойцов вытеснил за пределы мест дислокации сохраняющих управляемость «коммандо».

Кое-что начало получаться, хотя не обходилось без эксцессов. Незначительных, по меркам семнадцатого-двадцатого годов. Он надеялся, что с подходом его бригады и нескольких тысяч бойцов Жубера, получивших навыки современной войны во время совместных действий с иностранными волонтерами, ему удастся сформировать ударную группировку, способную осуществить, в соразмерных масштабах, конечно, некое подобие Брусиловского прорыва на территорию Капской колонии.

За этими круглосуточными заботами предупреждение Шульгина незаметно отошло на задний план. Не забылось совсем, но потеряло свою остроту. Частые переговоры с Кирсановым, получаемая от него стратегическая информация тоже обнадеживали. Судя по всему, моральный настрой британской группировки и местных жителей не позволит им организовать устойчивую оборону на ближних подступах к Кейптауну. Ни Севастополя, ни Порт-Артура у них не получится. Только Сингапур, капитулировавший при первом появлении японцев на северном берегу пролива Кота-Бару.

Как только на станции остановился паровоз и два вагона с десантом «морской пехоты» из Дурбана, Басманов окончательно почувствовал себя хозяином положения. Флотский лейтенант Карцев, немного знакомый по боям за Новороссийск, весьма довольный тем, что снова оказался на фронте, представил ему своих орлов и доложил, какими силами и средствами располагает.

— В настоящем деле я своих ребят еще не видел, — честно признался лейтенант, — но слухи доходили, как же. Думается, я с ними без боя могу пройти через горы, войти в Кейптаун и навести там такого шороха, что господин Робертс сам с белым флагом на крыльцо своего дворца выйдет.

— Не сейчас, Петр Лукич. Вы мне, честно сказать, пока для другого нужны. В качестве резерва Главного командования. Для поддержания внутреннего порядка в гарнизоне и для ведения дальней разведки по всем азимутам. А вводить ли их в регулярный бой или так обойдемся — потом видно будет.

— Как прикажете, Михаил Федорович. Мне и самому моментами кажется, что натравливать эти механизмы на живых людей — как-то неспортивно.

— Вы еще скажите — не по-божески. В шестнадцатом году, когда немцы по нам первый раз иприт применили, тоже показалось — конец света! А потом ничего, пообвыкли. Противогазы появились, и нам химические снаряды подвезли. Стреляли за милую душу…

Взвод разместили в двухэтажном каменном здании на краю привокзальной площади, перенесли туда свое и английское оружие и боеприпасы. Офицеры отряда Оноли испытали неприкрытый восторг, увидев прибывшее подкрепление. Те, кто тренировался под руководством роботов-инструкторов по пути из Стамбула в Севастополь, знали их удивительные способности. Не в меньшей степени они обрадовались тому, что начальство наконец разрешило использовать настоящее оружие.

— Если бы нам позволили из «Васильков» и «Пламени» на Моддере пострелять, уже бы в кейптаунских кабаках шампанское пили и в Лондон дружеский визит готовили!

— Не увлекайтесь, господа, не увлекайтесь, — осадил энтузиастов полковник. — Это все на крайний случай. Сколько раз вам говорилось — слишком грубое вмешательство в текущий порядок вещей чревато…

— Подождем, когда снова, как в Москве, нас начнут супертанками давить? — чересчур громко сплюнул с губы приставшие табачные крошки Оноли. Уж он-то лучше всех помнил, каково это — подпускать к себе грохочущее, бьющее из пушки и пулеметов чудовище на пистолетный выстрел, да еще, выполняя просьбу командира, целить так, чтобы танк обезвредить, а экипаж живьем взять.

— Это уж как придется, — отрезал Басманов. — Тебе за что кресты, чины и жалованье дают? Надоело — можешь опять в свой универ возвращаться. Восстановят на прежнем курсе, ручаюсь. Говорят, в России в адвокатах нехватка…

— Да что вы опять, ваше высокоблагородие?! Спросить нельзя…

Разница в возрасте у них была небольшая, но в чинах и положении — огромная. Кадровый капитан царской службы и вольноопределяющийся[7] военного времени — это вам не плотник супротив столяра, это вообще из других измерений.

— Все думалось — пронесет, пронесет, — говорил Басманов Сугорину, нервно сбивая стеком пыль с голенища. — Ан хрен!

Полчаса назад к северным заставам Блюмфонтейна на запаленных конях выскочили два трек-бура[8], выглядевших полусумасшедшими. Один — без шляпы, что для бура почти невероятно. Как без штанов. Но винтовки не бросили, хотя нагрудные патронташи были пусты.

Они и сообщили, отдышавшись и выглотав по полфляги самогона, имевшегося у бойцов оцепления, о появлении в вельде невиданных чудовищ.

Офицерские патрули, заблаговременно предупрежденные о необходимости докладывать «на самый верх» именно о не укладывающихся в привычные рамки событиях, немедленно доставили вестников в штаб.

Бурские командиры наверняка бы не поверили их сбивчивым и путаным показаниям, в лучшем случае разборки и бессмысленные словопрения затянулись бы на многие часы. Басманову же хватило нескольких секунд.

Он за руку подтащил бура, выглядевшего посмекалистей, к столу с развернутой картой.

— Где? Покажи! Сколько их было?

К счастью, карту тот читать умел. Ткнул грязным пальцем.

— Тут. На правом берегу Моддера, недалеко от Босхофа. Несколько сотен. Мы гнали гурт в Фортеен-Стримс. Остановились на водопой, тут они и появились. Сначала мы подумали — с гор спустились обезьяны. Павианы ведь, известно, часто устраивают набеги на деревни кафров и зулусов. Только не павианы то были. Больше на горилл похоже. А откуда у нас здесь гориллы? Они там, за Лимпопо и Замбези…

Бежали эти обезьяны очень быстро. Бюргер и Ван Меер, они были на той стороне, начали стрелять. Мы собрались скакать им на помощь, да не успели. Обезьяны открыли ответный огонь, да такой, что я и на войне не слышал. Из пулеметов! Откуда у обезьян пулеметы? У меня глаз хороший, я увидел, что товарищей сразу убили. А нас они не видели, гурт заслонял и пыль.

Клотц кричит мне — сматываемся, я еще жить хочу. Ну мы и поскакали. Тут сбоку выскочило еще десяток или два. Мы стреляли на ходу. В нескольких попали. Так и покатились по земле…

— А по вам стреляли? — спросил Сугорин, наливая бурам по стаканчику настоящей водки.

— Еще как стреляли. Прямо воздух гудел над головами. Мне шляпу сбило.

— Везунчики, — сказал Басманов. — Вы садитесь, закуривайте. И что дальше было?

— Они гнались за нами мили две. Три раза мы останавливались в удобных местах, дать коням дух перевести, и стреляли, стреляли… Сдается, они все-таки испугались под конец. Слишком далеко от своих оторвались. Может, подумали, что мы их на засаду наводим. Отстали…

Бур дрожащими руками раскочегарил свою громадную трубку. В это время вмешался второй, по имени Клотц, надо понимать.

— Я еще что успел заметить. Когда мы уже поскакали, обезьяны начали жрать коров. Прямо кидались и рвали зубами. Как львы антилопу…

— Молодцы, ребята, — пожал им руки Басманов. — Наградить бы вас чем… Вот, возьмите, что ли, — он протянул на ладони пять или шесть русских золотых империалов[9], весьма уважаемых во всех концах света.

— Премного благодарны, господин. Новое стадо — мы тысячу голов гнали — за эти деньги не купить, конечно, зато на патроны хватит.

— Патронов мы даром сколько хотите дадим. Кстати, как тебя зовут?

— Де Веттер.

— Из чего вы отстреливались?

— Да вот из них, из «винчестеров», — бур качнул вперед старую винтовку, на которую опирался.

«Ага, — прикинул Басманов, — калибр от 12,5 до 14 миллиметров».

— И как? Убивает?

— Если попадешь, — ухмыльнулся порядочно подвыпивший бур. И никакой нужды в специальной психологической реабилитации, которую новомодные радетели «прав человека» требуют для каждого солдата, хоть денек побывшего на фронте, хоть иракском, хоть чеченском, он явно не испытывал. — Бывало — с первого выстрела падали, иногда — два-три патрона потратишь. Но чтобы не подох, когда де Веттер стреляет, такого не случалось. Иначе как бы мы перед вами сейчас стояли?