Война 2011. Против НАТО. - Березин Федор Дмитриевич

Некоему внешнему, отрешенному от ситуации и до противности разумному наблюдателю может показаться, что Николай Николаевич Редька бубнит нечто донельзя приземленное, разжевывает информацию до некой манной кашки, практически до банальщины. Частично так и есть. Однако надо учитывать, что обращается генерал к рядовому составу. Они хорошие и, как доказали последние события, по-настоящему бравые парни, однако они все-таки не заканчивали институтов и в основной массе вообще не примыкают к тем, кто в них когда-нибудь попадет. Обороноспособность страны в современной Украине относится к приоритетно-неотложным планам только в предвыборной говорильне кандидатов на всяческие кормушечные посты, в реальности армейские задачи считаются делами излишними и до жути приземленными. Единственное, на что они годны, — это занять какими-нибудь лопаточными делами подросшую биомассу, причем только умственно неполноценную, не годную для напруги ягодиц в долготе аудиторной дремы. Всяческие продвинутые мальчики должны ни в коем случае не попортить тонкую субстанцию в голове грубостью казарменной муштры, а нежный слух, приспособленный для концентрации на воздыханиях и стонах в Интернете, какими-то примитивными клацаньями затвора. Стремящееся в европейские Эльдорадо «господарство»^[81] должно позаботиться об их тонких плечиках, дабы оных не обидела прикладная отдача, и о хрупких ручишках, которые ни в кои веки не должны познать вогкость половой тряпки, а также долготу армейских швабр и дежурств «на тумбочке».

Вот именно потому, что интеллектуалы в рядах военных младшего звена украинских ВС явление неслыханное, Николай Редька и вынужден доводить суть дела не намеками, а доскональной расстановкой всех точек над «і». Однако основная его надежда не на логическое звено. Главное — это эмоции. Благо западные демократические ценности, усиленно прививаемые населению Батьківщини уже не первый год, как раз и делают основной упор на эмоциональную сферу, тянут человека толпы к плохо контролируемой чувственности, подальше от логики и прочих свойств, создавших когда-то цивилизацию.

На роль палачей благоразумно не стали назначать ни солдат, ни сержантов. Не стоило наносить молодым людям душевную травму на всю жизнь. Ведь вешать живого человека — это совсем не то, что стрелять по врагу из автомата. Там вы в равных условиях, а здесь налицо беззащитная, а потому невольно кажущаяся невинной, жертва. Не стали назначать и гражданских. Дмитрий Беда, Тигран Чикоян или Леонид Яровицкий, наверное, справились бы легко. Но, в конце концов, это не их задача — разгребать армейский навоз. Поскольку никакой военной полиции в украинских вооруженных силах не наличествует, будет правильным, если армия разберется со своими предателями собственноручно. Значит, неприятные функции — это привилегия офицеров. А для полного уравновешивания генеральских звезд преступника Саблина, на радость, имеется собственный генерал-майор Редька. Благо от функции вышибания из-под ног бывшего собрата по оружию табуретки его все же освободили, водрузив другую, более почетную, но не менее ответственную задачу зачитать пану генералу приговор.

Однако отсутствие внешней, по отношению к изготовившемуся к бою подразделению, суеты позволяет осуществить некоторую растяжку процесса казни во времени. То есть попытаться уравновесить общую негуманность акции человечным разрешением осужденному выговориться.

— Вам последнее слово, Павел Петрович Саблин, — сообщает Николай Редька после зачитывания приговора.

— Никому из вас такое с рук не сойдет! — шипит Саблин. — Эй, солдаты! Здесь вершится самосуд. Редька сам предатель, он не выполнил приказ.

— Все, довольно! — прерывает тираду генерал Редька.

Поворачивается к приговоренному и говорит чуть слышно: — Лучше б чего-нибудь семье передал, чтоб не поминали лихом, или б покаялся в грехах.

— Приступайте! — обращается он к исполнителям в лице двух майоров — Корепанова и Шмалько. — То есть. Привести приговор в исполнение!

Быть может, расстрел оказался бы не менее эффектен, да и наверняка более подходил для русско-украинского менталитета, однако ружейные залпы есть непозволительная роскошь для хоронящегося в засаде ЗРДН. Сейчас личный состав этого дивизиона с жутью смотрит на корчащееся и умирающее от собственного веса тело. Некоторые не выдерживают и отворачиваются. Наверное, сопереживание есть один из главнейших признаков разума, а быть может, это инстинкт, с которым разум, на счастье, никак не способен разделаться до конца.