Чёрная пехота. Штрафник из будущего - Конторович Александр Сергеевич

— Вы не хотите идти? Вы не верите слову немецкого офицера?

— Нет. Не верю и никуда не пойду. И другим не советую.

Полицай что-то сказал офицеру. Выслушал ответ.

— Вы отдаете себе отчет в своих словах?

— Да. Хуже уже не будет, некуда…

Переводчик снова наклонился к офицеру. Тот выслушал, обернулся и взмахнул рукой. Через минуту около офицера уже стояло трое солдат с пулеметом.

Сноровисто установив его, они приготовились к стрельбе. Полицай поднял рупор.

— Вы подумали?

— А иди ты… — Коренастый солдат повернулся и шагнул назад.

— Р-Р-Рах! — будто разорвали плотную ткань. Пулеметная очередь прошлась по ногам коренастого бойца. Заодно и по стоящим позади. Люди с криками попадали на землю.

Я сжал кулаки. Пулеметчик сознательно стрелял по ногам! Специально, чтобы никого не убить. На земле сразу же образовалась каша из кричащих и стонущих людей.

Толпа загудела и качнулась вперед.

— Хальт! — поднял руку офицер.

Залязгали затворы пулеметов на бронетранспортерах и в колясках мотоциклов. Солдаты взяли оружие на изготовку.

Расталкивая бойцов, из глубины строя вырвался Семеныч. Расстегивая на ходу сумку, он бросился к раненым.

Пах!

Как-то по-детски, словно шарик лопнул, хлопнул пистолет офицера.

Ноги у Семеныча подогнулись, он еще сделал по инерции пару шагов. Выронил из руки бинт и мешком осел на землю.

Рявкнули пулеметы бронетранспортеров, и трассирующие пули веером прошли над нашими головами. Толпа отшатнулась, некоторые попадали навзничь.

— Стоять! — надрывался полицай. — Еще шаг — и пулеметы будут стрелять уже по вам!

Офицер что-то сказал ему.

— Господин офицер говорит, что он не давал приказа помогать этим людям! Они не хотели отсюда уходить — теперь могут здесь остаться. Они сами выбрали свою судьбу. Как это говорится — один за всех и все за одного!

Толпа замерла. В воздухе физически ощущалось напряжение. Почувствовали его и немцы. Стволы пулеметов опустились и уставились на толпу.

Есть у нас шансы?

До шеренги солдат метров пятьдесят. Успеем пробежать или? Или. Почти полтора десятка пулеметов, ровная степь. Большую часть они положат уже на первых шагах. Потом добьют остальных. Нет, не сейчас. Тогда что? Надо отсюда уходить. На марше или уже на месте придумаем что-нибудь. Кто поведет? Взгляд налево, направо… Да-а-а… Ну, что ж, назвался груздем — полезай…

Отодвинув стоявшего впереди бойца, я сделал пару шагов вперед. Остановился. Ближайшие пулеметы вытянули стволы в мою сторону.

Заметили! Офицер посмотрел на меня. Что-то сказал переводчику.

— Вы что-то хотели? — прохрипел рупор.

— Да. Я бы хотел говорить с господином офицером.

— Говорите.

— Мне кричать во все горло?

— Нет. Подойдите ближе.

Я прошел десяток шагов. За моей спиною затихли, я слышал только глухой ропот, который еще перекатывался по шеренгам.

— Достаточно! Стоять тут! Кто вы такой?

— Подполковник Леонов. Я хочу обсудить условия нашей работы.

— Какие могут быть условия?! Вы сейчас отправитесь на станцию и…

— Вы думаете, что на таких условиях люди куда-нибудь пойдут?

— Пулеметы будут стрелять.

— Вы для этого нас подняли наверх? Стрелять сверху вниз удобнее и безопаснее. Как я понял, у вас стоит задача потушить пожар, а не перестрелять всех пленных. Или я не прав?

— Подойдите ближе.

Я подошел. Теперь меня и немца разделяло метров десять.

— Что вы хотите? — Это снова переводчик.

— Пусть этим людям окажут медицинскую помощь. Дайте мне карту станции и укажите на ней обстановку. Какие объекты, где и что находится. Их важность и первоочередность тушения огня.

— Идите на станцию, все остальное до вас доведут уже на месте.

А переводчик-то выслуживается! Вон даже мои слова немцу не перевел. Сам все решить хочешь? А вот те хрен! Я повторил свои слова уже на немецком.

Офицер удивленно поднял брови. Отодвинул в сторону переводчика и сделал пару шагов ко мне. Эх, до чего же ты, падла, стоишь-то хорошо! Два прыжка — и амбец! Я покосился в сторону, на пулеметчиков. Смотрят на шеренгу пленных, не помешают. Переводчик не в счет, безоружен, да и вообще — лопух. Пистолет у немца в кобуре, клапан не застегнут. Стрелял он один раз, значит, семь выстрелов у меня есть. Стало быть, присутствующих можем списать. А дальше что? Будут ли остальные немцы стрелять? Ясен пень — будут. Пулемет я уже не разверну, не успею. Обидно, значит, офицер еще поживет. Пока…