Переиграть войну! В «котле» времени - Рыбаков Артем

Иван залезает внутрь и, скрючившись, пытается отворачивать болты, которыми носовая турель крепится к самолету.

— Вань, пулеметы вначале сними.

Он возится под водой и в конце концов вытаскивает один пулемет. Глядя на погнутый ствол, я морщусь. Нехило его носом приложило, хорошо, что штурман выпрыгнул…

Пока он возился внизу, я позвал пару бойцов, чтобы они помогли мне вытащить тела пилота и стрелка. Затем мы отнесли погибших на берег и, выкопав неглубокую могилу, похоронили. В песчаную почву под двумя соснами воткнули кусок дюраля с красной звездой, вырубленный топором из обшивки. Внутри звезды ножом я нацарапал фамилии и звания летчиков.

Потом мне пришлось лезть в штурманскую кабину, сменять Казачину… Тесно, мокро и грязно. Я машинально постучал гаечным ключом по остеклению… «Черт, это же оргстекло!»

— Ваня, скажи, чтобы топор принесли, будем фонарь рубить.

— Зачем?

— Он из оргстекла. Нам пригодится, да и кабину обдирать так проще будет.

Так, совместными усилиями через час мы сняли с самолета все четыре ШКАСа с турелями, два из них, правда, годны были только на запчасти, примерно тысячу патронов и слили около ста пятидесяти литров бензина. В кузов «Опеля» также отправились несколько листов дюраля и мешок, набитый оргстеклом. Его я предложил взять, вспомнив о популярности этого материала у советских туристов как средства розжига костров в сырую погоду, да и для оборудования землянок к зиме тоже пригодится. В крайнем случае, на рукоятки ножей пустим. Но к главному — бомбам — мы так и не подобрались. Нет, кнопку сброса и рычаг открытия бомболюка я нашел, но самолет лежал на брюхе, и створки люка открыться не могли.

— Слушай, Арт, а может, мы его грузовиком на берег вытащим? — предложил Зельц.

— Вытащим, и что дальше? Он же все равно на брюхе лежать будет. Хотя…

Подобрав с земли топор, я подошел к самолету. Взмах — и топор пробивает тонкую дюралевую обшивку. Еще один удар — и я, отгибая кусок дюраля, заглядываю в бомбоотсек. Вот они! Шесть крупных бомб, вертикально стоящих в передней части отсека. Если мне память не изменяет, то это — «сотки», то есть фугасные авиабомбы весом в центнер. Более крупные калибры на СБ подвешивали горизонтально или на внешних замках. В каждом «поросеночке» — не меньше чем по тридцать килограммов взрывчатки, а то и по пятьдесят. Ура, товарищи!

Ко мне подошел Трошин, минут пятнадцать как сменившийся с поста:

— Ну что, есть?

— Ага. Только вот как их достать?

— А что тут думать-то? Бревном подпираем крыло вот здесь, где оно в фюзеляж переходит. Заваливаем весь самолет на правую сторону, выламываем створки люка и по одной достаем бомбы.

— Тут же заболоченная почва, бревно сразу в нее уйдет.

— А мы бревна подложим и настил какой-нибудь сообразим.

— Умный ты, Слава, аж жуть! Но, к сожалению, в армии инициатива наказуема, так что давай, командуй. А мы, обезьянки, посмотрим.

— А обезьяны тут при чем? — не понял Трошин.

— Это присловье такое. Короче — выполняйте вашу задумку, боец Трошин, а партия вас не забудет!

Вячеслав хмыкнул и отправился отдавать приказания. Я же вылез на берег и, устроившись под сосной, решил немного передохнуть.

«Так, проблему с взрывчаткой мы, считай, решили… Пулеметов у нас — даже больше, чем надо. Еще пару дней на изготовление всяких взрывных девайсов — и можно в путь отправляться», — размышлял я, наблюдая за суетой возле самолета.

«Интересно, а штурман с этого СБ до наших дошел? Большое спасибо им за такой ценный подгон!»

Бойцы постелили на топкую землю гать, сделанную из нескольких бревен, и положили сверху несколько кусков дюраля, с помощью лома и какой-то материи оторванные от фюзеляжа, и, уперев в импровизированную подставку бревно, заводили его под крыло бомбера. Готово! Сомов, взяв кувалду, начал аккуратно подбивать бревно. Ррраз! Рраз! Самолет ощутимо накренился на правую сторону, а из воды показалась створка бомболюка. «Вот черт! Забыл совсем…»

— Бухгалтер! Погодите! — крикнул я вниз.

— Да. Что случилось?

— Не торопитесь. Надо люк открыть из кабины штурмана, тогда легче его выломать будет. Там рукоять есть. Зельц?!

— Здесь я!

— Полезай в кабину, там штурвальчик такой есть, над ним «Люк» написано. Крути его против часовой стрелки. Понял?

— Да. Уже лезу!

С трудом вскарабкавшись по перекошенному крылу с обратной стороны, Дымов скрылся в раскуроченной кабине штурмана. Спустя некоторое время створка бомболюка вздрогнула и начала открываться, но потом, видимо, уперлась в грунт и остановилась.