Лунные маршалы (сборник) - Бушков Александр

Порадоваться. Когда – через год? Три? Десять? В самом деле – когда?

То ли это странно, то ли неосмотрительно, но я не думал о его будущем. Не до того было – истово уламывал Грандовского, тренировался с аппаратурой, поставил перед собой задачу и шел к ней, как локомотив, поезда не сворачивают с рельсов, а когда сворачивают – происходит крушение.

А может быть, я лгу самому себе. Может, и возникали мысли о его будущем, но сделал все, чтобы считать – нет их и не было. Решение сыграть роль ангела-хранителя, изменить его судьбу было чересчур грандиозным, всеподавляющим и эгоистичным?..

Я ведь не о другом человеке забочусь. Тот, в квартире на втором этаже, существует независимо от меня, но это – я. С самого начала я старался думать о нем как о постороннем, о собрате-землянине, которому нужно помочь. Человек приходит на помощь другому, человек человеку – друг, товарищ и брат, – как благородно выглядит!.. И, упоенный собственным благородством, начисто забываешь, что еще тогда, пятнадцать лет назад, задавался вопросом: а не был ли финал наилучшим? Пусть лично для тебя, сорокалетнего, ничего не изменится, прошлое останется прежним, все равно – не эгоистично ли создавать новое будущее ему, молодому? И ей – о ней ты вовсе не думал…

Дело не в боязни. Не вижу ничего страшного в попытках замахнуться на само Время – оно не фетиш для меня, не святыня, всего лишь физическая категория, несколько строчек формул, слово из пяти букв, не больше.

Я ведь знаю себя и, смею думать, знаю ее, хотя вообще-то женщины остаются непознаваемыми. И я должен, обязан задать себе вопрос, которого я боялся, предпочел забыть, загнать в глубины сознания: не выйдет ли так, что, создав новый мир, я испорчу им жизнь – ему, или ей, или обоим, а то и кому-то еще?

Хорошо, что мне уже сорок, – поубавилось за эти годы безрассудства, прибавилось трезвой логики, зрелой рассудочности. Бойтесь желаний своих, ибо они сбываются… Это не означает, что несостоявшееся счастье предпочтительнее, ерунда, будто несчастная любовь чуть ли не окрыляет. Она мучит, причиняет боль, и только. Я обязан просмотреть все варианты, а среди них есть и такой: весьма и весьма вероятно, что от моего вмешательства им будет только хуже – не сейчас, так через год, не через год, так через три. И они, как водится, будут проклинать «тот день и час», не зная, что проклинать следует не безвинную, абстрактную временную точку, а вполне конкретного человека, который из-за своего эгоизма – да-да, эгоизма! – вздумал сыграть роль заоблачного вершителя судеб.

Шляпа лежит на скамейке рядом со мной, и прохладный ветерок ерошит волосы. Светятся окна – два окна на втором этаже.

• В чем счастье любви – в обладанье?
• Нет, счастье любви в желанье,
• Желании счастья ему…

Вот именно – доброе пожелание счастья, а не утоление неутоленных желаний посредством машины времени. Для ангелов-хранителей не сочинены, надо думать, памятки и инструкции, но возьмись кто-нибудь писать их, пунктом первым должно стоять: никогда не думайте, будто удастся оказать услугу, завершив незавершенное. Да, гордиев узел можно разрубить, но не всегда после этого становишься царем…

Все. Палец на кнопке. Не будет ни световых, ни звуковых эффектов, в описании коих стремились когда-то перещеголять друг друга фантасты. Человек сидел в темноте на скамейке, и вдруг его не стало, словно выключили телевизор…

Все. Я только вдохну на прощание воздух того октября. И подниму голову к окнам на втором этаже. И скажу ему про себя напоследок: ты ничего не узнаешь, но все равно – прости меня и попытайся понять.

Пойми меня…

А ОНА БЕЖАЛА

Дорога побежала в полдень. До этого она была вполне благонамеренной и тихой дорогой, и ничего такого за ней не водилось. А тут вдруг побежала. Еще утром по ней проследовал батальон самоходок и колонна «Мардеров» – и ничего, все успели к началу маневров в расчетное время. А в полдень началось…

Первым свидетелем стал шофер рефрижератора «Берлье», перевозившего откуда-то куда-то что-то там скоропортящееся. Дорога перед ним вдруг вздыбилась и стряхнула грузовик на обочину, впрочем довольно деликатно. Водитель показал неплохие результаты в беге на длинную дистанцию и объявился в ближайшем полицейском участке. Там его сгоряча хотели госпитализировать, успели даже позвонить в психиатрическую клинику, но тут появился в расстроенных чувствах вахмистр Кранц, у которого дорога сбросила в кювет патрульную машину. Санитаров пришлось с извинениями выставить – начальник участка сообразил, что Кранц настолько глуп, что сойти с ума никак не в состоянии, и дело оборачивается то ли повышением, то ли разносом. Скорее все-таки разносом: допустить, чтобы на вверенной тебе территории бежали неизвестно куда и неизвестно с какими намерениями дороги – это, знаете ли, попахивает…