«Додж» по имени Аризона - Уланов Андрей

Е… мать! В господа бога, в душу! Будьте вы все прокляты на веки веков!

И мне вдруг страшно захотелось взять горсть снега и с размаху размазать его по лицу, наглотаться белой, холодной мякоти, набить им глотку так, чтобы заныли зубы, чтобы…

Чтобы не видеть сверкающие на солнце капельки крови, щедро рассыпавшиеся по траве.

– С-сергей.

Я голову медленно-медленно поднял, повернул, на рыжую посмотрел – она от меня в сторону шарахнулась.

– Что?

– А…

И замолчала. А глаза ее, зеленые, поблескивают влажно, и вижу я по этим глазам, что вот-вот разрыдается она в три ручья.

Нет уж, думаю, если она сейчас тут расклеится к чертям… а Илени, похоже, в ступор впал… а ведь нам еще вернуться надо, ведь Задание-то еще не выполнено… Да будь оно проклято, это Задание, трижды, тыщу раз проклято – четверо ребят за кусок гнутого металла!

Ладно. Только пока я ребят по-человечески не похороню, никуда я отсюда шагу не сделаю.

– Кара. Собери оружие.

Стоит. Словно и не слышала.

– Сержант Карален, – цежу, – выполнять приказ!

Подействовало. Вскинулась, вроде даже в глазах что-то мелькнуло.

– Слушаюсь, командир.

Очень не понравился мне голос ее. Безразличный, бесцветный. Неправильный голос. Но послушалась. И то хорошо.

Поднялся, отошел чуть в сторону, достал нож, примерился и вырезал кусок дерна. Под ним земля обнаружилась, мягкая. Такую копать будет легко. Да и лежать в ней, наверно, тоже неплохо, хотя мертвым, в общем-то, все равно, где лежать. Это живым не должно быть все равно, как их мертвые лежат, если они себя все еще за людей считают.

А место здесь хорошее. Тихое.

Эх, жаль, лопатку не взял. Ножом да руками… Хотя… Взял я вещмешок, достал из него сверток, распеленал его, и вытащил на свет белый бесценную и священную реликвию – Корону эту долбаную. Покрутил, прикинул – да, думаю, подходяще будет. Не лопата, конечно, но уж не хуже каски.

Илени из столбняка вышел, когда я уже сантиметров на двадцать успел углубиться. Осмотрелся он по сторонам, увидел, чем я яму копаю, – и чуть обратно в столб не превратился.

– Но… – бормочет, – как же… ведь это…

– Да брось ты, – говорю, – чушь нести.

– Но как же… Короной… могилу…

– А что? – я еще одну кучку высыпал. Загребает она хорошо, края подходящие. – Пусть хоть раз хорошее… тьфу, настоящее дело сделает.

– Но… – Илени на меня так смотрит, будто я на его глазах… ну, знаменем, что ли, подтерся. – Ведь это Великая Корона…

– И правильно, – рыжая вмешалась. Слезы у нее на щеках уже слегка подсохли, и голосок запальчивый прорезался. – Пусть. Великая Корона. Ну и что?

– Но…

У Илени, похоже, все в голове перемешалось. Посмотрел он на меня, на Кару, на ребят на траве, махнул рукой и отвернулся.

– Командир правильно решил, – шепотом закончила рыжая. – Это – благородное дело. Даже для Великой Короны. Они… заплатили за эту честь самую высокую цену. Заплатили своими жизнями.

И вот тут она не выдержала и заплакала.

Что дальше было, я плохо помню. Как сквозь голубой туман.

Помню, как стоял над холмиком – одним на всех! – «ППШ» в небо направлен, а я на спуск давлю и никак не могу понять, почему тихо-то так. Потом только увидел гильзы в траве и понял, что давно уже весь диск высадил. Дошло…

Странно даже – не первый же год воюю, и друзей терять не раз приходилось. Но вот так, чтобы не просто за сердце брало, а еще и сжимало со всей силы, – не было. Не все, значит, зачерствело и коркой запекшейся покрылось.

И то – другое. Тоже, понятно, стоял и клял, что не успел, не прикрыл – но только не был я за них в ответе, как за этих ребят… перед собой в ответе.

Эй, товарищ капитан, товарищ капитан. Многому вы меня научили, много раз из-под смерти вытаскивали, а вот про это слова не сказали. Боялись, что мы вас жалеть начнем? Или просто берегли?

Еще помню, как идем мы трое по замковому двору, увешанные оружием, как новогодние елки, и толпа молча перед нами расступается, а на крыльце, как в считалке – царь-царевич, король-королевич, в смысле, принцесса, товарищ комбриг, еще кто-то в пух и прах разнаряженный. Мы подходим к ним, и Кара достает из вещмешка Корону и протягивает ее принцессе, а я становлюсь перед Клименко и четко, руку к виску, докладываю о выполнении боевого задания, в ходе которого… уничтожено противника… захвачено трофеев… собственные потери… собственные потери… ну да, это я два раза повторял – с первого не получилось.