«Гроза» в зените - Первушин Антон Иванович

Наконец Скворешников нашел свою платформу и загрузился в новый поезд, который снаружи почти ничем не отличался от калужского, только внутри вместо плацкартных полукупе стояли скамейки, похожие на те, что можно увидеть в Парке культуры и отдыха. В поезд набились так, что сидячих мест не осталось, и многим пассажирам пришлось стоять, ― но Мэлу повезло, он успел пристроиться у широкого окна с грязноватыми стеклами и надеялся хотя бы так посмотреть на Москву.

Однако молодого человека постигло разочарование. Сначала вдоль железнодорожного полотна тянулись какие-то невысокие сараи и хибары, потом обзор перекрыл забор из бетонных, поставленных на попа плит. Под забором росла жухлая трава, кучами валялся мусор. Только однажды Мэл заметил движение. Параллельно поезду шла группа каких-то худых нескладных оборванцев. Скворешников присмотрелся, напрягая зрение, и отпрянул с ужасом: у оборванцев была нездоровая багровая кожа, волосы на головах торчали жесткими щетками, а лица казались обезображенными какой-то чудовищной болезнью типа проказы. Мужик в рабочем комбинезоне с непонятной биркой на груди, дремавший напротив, очнулся, глянул в окно и пробормотал успокаивающе: «А, это мутанты. Не боись. Их вокруг зоны поражения много. Живут в метро. Наружу выползают побираться». Мэл когда-то слышал о мутантах и застенчиво спросил, почему их не отправили в клинику на лечение. «Отправляли, ― сообщил мужик. ― Бегут. Хотят сами по себе. Как цыгане, право слово». Тут Скворешников увидел огромное черное и словно бы оплавленное сооружение, угрожающе возвышающееся над забором. Мужик прокомментировал: «Останкино. Башня здесь стояла. Только ведь отстроили. Потом томми фугас взорвали. Такое здесь было, да. Настоящий ад». Мэл не решился спросить, что это была за башня и зачем ее построили.

Через час приехали на Ленинградский вокзал. Здесь всё выглядело куда более благоустроенным, чем на Киевском. И совсем не было видно следов войны. Широкие чистые платформы, большой светлый зал, памятник Ленину, сразу напомнивший о калужских гостиных дворах, напротив которых стоял почти такой же. Скворешников не отказал себе в удовольствии выйти на Комсомольскую площадь, чтобы полюбоваться хоть немного городом. Знаменитый небоскреб гостиницы «Ленинградская», также пострадавший в результате близкого атомного взрыва, разобрали по кирпичику еще десять лет назад, но и сейчас было на что посмотреть: слева высился Ярославский вокзал, с другой стороны площадь, по которой катились желтые двухэтажные автобусы, ограничивали впечатляющая громада торгового центра и причудливое здание Казанского вокзала. Москва хоть и пострадала в результате войны, хоть и утратила столичный статус, всё еще оставалась самым большим транспортным узлом страны, соединяя восток Союза с его западом.

Скворешников вернулся на вокзал и поискал кассы. У касс обнаружилась длинная очередь. Однако у Мэла имелось с собой официально заверенное направление, и он решил попытать счастья в кассах для военных и командировочных. Но и там была очередь, хотя и поменьше, ― состояла она исключительно из рослых парней в возрасте девятнадцати-двадцати лет и одетых в одинаковые костюмы с накрахмаленными рубашками. Скворешников решил, что это спортсмены, и почти не ошибся. Быстро выяснилось, что билеты для всех этих очередников закупает моложавый офицер в черной форме с беретом, отличавшийся заметным шрамом, пересекающим наискось переносицу. Поэтому когда он закупку совершил, очередь мигом рассосалась.

Мэл подошел к кассе, и ему продали билет на дневной почтово-пассажирский, который отправлялся буквально через пятнадцать минут. Скворешников побежал на платформу и успел как раз вовремя, заскочив в вагон вслед за «спортсменами».

Парни в одинаковых костюмах оккупировали почти всю плацкарту целиком, расположившись в ней достаточно вольно: кому как понравилось. Едва поезд тронулся, они быстро переоделись в такие же одинаковые спортивные треники и майки. Ехали они весело, общались бурно, поддевали проводницу, но алкоголя не потребляли. Перекусывали своеобразно: на глазах изумленного Мэла достали длинные булки, связки сосисок и баночки с майонезом, нарезали хлеб и сосиски кортиками, намазали обильно майонезом и всю эту чудовищную смесь употребили без малейших колебаний. Скворешников со своей курицей и сваренными вкрутую яйцами выглядел на их фоне не просто провинциалом, а каким-то прямо ретроградом.