Роман лорда Байрона - Краули Джон

Джон Хукем Фрир (1769–1846) — британский дипломат и писатель (см. с. 220), работал в Лиссабоне, Мадриде, Берлине и вновь в Мадриде, однако его карьера оборвалась, когда Фрира обвинили в том, что он во время наступления Наполеона своими советами подставил английскую армию под удар (из-за чего в черновиках «Чайльд-Гарольда» Фрир назван «неумехой»). Последнюю четверть века он провел на Мальте, переводя Аристофана и изучая еврейский и мальтийский языки. Временами Фрир наезжал в Лондон и однажды заметил, как меняются времена: прежде великие поэты были слепы (Гомер и Мильтон), теперь — хромы (Скотт и Байрон). В 1817 т. Фрир опубликовал поэму, о которой здесь рассказывает Ли, — пародийный эпос «Проспект и Образец задуманного Национального Опуса, долженствующего заключить в себе наиболее примечательные подробности касательно короля Артура и его Круглого Стола». Пьеса Фрира «Скитальцы» процитирована в предисловии к «Чайльд-Гарольду».

…шуточными рифмами в стиле Огдена Нэша… — Огден Нэш (1902–1971) — американский поэт, автор иронических стихотворений с неожиданными и каламбурными рифмами.

Луиджи Пульчи (1432–1484) — итальянский поэт, автор ирои-комической поэмы «Моргайте Маджоре» (1483), первую песню которой Байрон перевел.

…эпиграф к ДЖ, взятый из Горация… — «Трудно по-своему выразить общее…» («О поэтическом искусстве», 128; пер. А. Фета).

…domestica facta… — «Воспеть домашние наши явленья…» (там же, 287).

Глава двенадцатая

С. 393. Ватерлоо! Я не стану вновь чтить твою память… — Байрон посвятил великой битве «Оду с французского» (1815):

• О Ватерлоо! Мы не клянем
• Тебя, хоть на поле твоем
• Свобода кровью истекла:
• Та кровь исчезнуть не могла.
• Как смерч из океанских вод,
• Она из жгучих ран встает…
• .

(Пер. В. Луговского)

В апреле 1816 г. Байрон побывал на поле битвы, отгремевшей десять месяцев назад. В новой песни «Чайльд-Гарольда» он привел туда своего героя — как впоследствии Али:

• О Ватерлоо, Франции могила!
• Гарольд стоит над кладбищем твоим.
• Он бил, твой час, — и где ж Величье, Сила?
• Все — Власть и Слава — обратилось в дым.
• В последний раз, еще непобедим,
• Взлетел орел — и пал с небес, пронзенный,
• И, пустотой бесплодных дней томим,
• Влачит он цепь над бездною соленой, —
• Ту цепь, которой мир душил закабаленный.
• Урок достойный! Рвется пленный галл,
• Грызет узду, но где триумф Свободы?
• Иль кровь лилась, чтоб он один лишь пал,
• Или, уча монархов чтить народы,
• Изведал мир трагические годы,
• Чтоб вновь попрать для рабства все права,
• Забыть, что все равны мы от природы?
• Как? Волку льстить, покончив с мощью Льва?
• Вновь славить троны? Славь — но испытай сперва.

(3, XVIII–XIX)

…и того человека (бывшего и чем-то большим, и меньшим, нежели обычный Человек)… — То же мнение о Наполеоне Байрон высказал в «Чайльд-Гарольде»:

• Сильнейший там, но нет, не худший пал.
• В противоречьях весь, как в паутине,
• Он слишком был велик и слишком мал,
• А ведь явись он чем-то посредине,
• Его престол не дрогнул бы доныне
• Иль не воздвигся б вовсе. Дерзкий пыл
• Вознес его и приковал к пучине,
• И вновь ему корону возвратил,
• Чтоб, театральный Зевс, опять он мир смутил.

• Державный пленник, бравший в плен державы,
• Уже ничтожный, потерявший трон,
• Ты мир пугаешь эхом прежней славы.
• Ее капризом был ты вознесен,
• И был ей люб свирепый твой закон.
• Ты новым богом стал себе казаться,
• И мир, охвачен страхом, потрясен,
• Готов был заклеймить как святотатца
• Любого, кто в тебе дерзнул бы сомневаться.

• Сверхчеловек, то низок, то велик,
• Беглец, герой, смиритель усмиренный,
• Шагавший вверх по головам владык,
• Шатавший императорские троны,
• Хоть знал людей ты, знал толпы законы,
• Не знал себя, не знал ты, где беда,
• И, раб страстей, кровавый жрец Беллоны,
• Забыл, что потухает и звезда
• И что дразнить судьбу не надо никогда.

• Но, презирая счастья перемены,
• Врожденным хладнокровием храним,
• Ты был незыблем в гордости надменной
• И, мудрость это иль искусный грим,
• Бесил врагов достоинством своим.
• Тебя хотела видеть эта свора
• Просителем, униженным, смешным,
• Но, не склонив ни головы, ни взора,
• Ты ждал с улыбкою спокойной приговора.

• Мудрец в несчастье! В прежние года
• Ты презирал толпы покорной мненье,
• Весь род людской ты презирал тогда,
• Но слишком явно выражал презренье.
• Ты был в нем прав, но вызвал раздраженье
• Тех, кто в борьбе возвысил жребий твой:
• Твой меч нанес тебе же пораженье.
• А мир — не стоит он игры с судьбой!
• И это понял ты, как все, кто шел с тобой.

• Когда б стоял и пал ты одинок,
• Как башня, с гор грозящая долинам,
• Щитом презренье ты бы сделать мог,
• Но средь мильонов стал ты властелином,
• Ты меч обрел в восторге толп едином,
• А Диогеном не был ты рожден,
• Ты мог скорее быть Филиппа сыном.
• Но, циник, узурпировавший трон,
• Забыл, что мир велик и что не бочка он^[129].

• Спокойствие для сильных духом — ад.
• Ты проклят был: ты жил дерзаньем смелым,
• Огнем души, чьи крылья ввысь манят,
• Ее презреньем к нормам закоснелым,
• К поставленным природою пределам.
• Раз возгорясь, горит всю жизнь она,
• Гоня покой, живя великим делом,
• Неистребимым пламенем полна,
• Для смертных роковым в любые времена.

• Им порожден безумцев род жестокий,
• С ума сводящий тысячи людей,
• Вожди, сектанты, барды и пророки, —
• Владыки наших мнений и страстей,
• Творцы систем, апостолы идей,
• Счастливцы? Нет! Иль счастье им не лгало?
• Людей дурача, всех они глупей.
• И жажды власти Зависть бы не знала,
• Узнав, как жалит их душевной муки жало.

(3, XXXVT-XLIII)