Лунные маршалы (сборник) - Бушков Александр

– Хорошо, – сказал Савин. – Это интересно, заманчиво. Но есть ли у вас конкретные тезисы? Свое объяснение «наиболее достоверным случаям»? Что такое, по-вашему, «Летучий Голландец» – реальный корабль, необъяснимым образом пронзающий века, как иголка – парусину? Проекция из иного измерения? Из прошлого? Журналистика требует не меньшей, чем в науке, отточенности формулировок.

– Мне казалось, что она требует еще и поиска, – мягко прервал его Брайди. – Некоторой общности с работой детектива, сыщика, если можно так выразиться.

– Можно и так выразиться, – сказал Савин. – И как раз этим я занимаюсь… Скажите, а материалы по Шотландии в вашей картотеке найдутся?

– Пожалуйста, – Брайди протянул синюю папку.

Савин методично просмотрел листы. Ничего там не было о графстве, городке, где он сейчас находился, сопредельных участках побережья.

– А в ваших краях ничего подобного не случалось? – Савин впился внешне безразличным взглядом в лицо собеседника, которое оставалось, увы, безмятежным.

– У нас? – В голосе экс-географа звучало нешуточное и неподдельное удивление. – Впервые слышу. А разве…

– Нет, ничего подобного, – поспешно сказал Савин. – Ни о чем-либо похожем я не слышал. Просто я подумал… Представляете, как это прозвучало бы? Загадочные события происходят и там, где живет создатель уникальной картотеки. Законы жанра, что поделаешь…

Похоже, Брайди ему поверил.

– Кто-нибудь интересовался до меня вашей работой? – спросил Савин с давно и великолепно отработанной небрежностью.

– Да. Вас, признаться, опередили. Неделю назад ко мне обращался Мортон из монгеруэллской «Инвернесс стар». Очень экспансивный молодой человек. – Брайди улыбнулся. – И я бы сказал, довольно хваткий. Он обещал позвонить, когда появится статья, но пока не звонил. Интересы Глобовидения, я думаю, это не затрагивает?

– Ни в коей мере. – Савин взглянул на часы и заторопился. – Прощу прощения, я заказал разговор с Лондоном, подходит время… Я приду к вам еще, если позволите.

Вот так оно и бывает, с грустной иронией думал Савин. Человек семнадцать лет собирал материалы о загадках далеких морей, но понятия не имел, что совсем неподалеку от его дома, от городка причаливают к берегу те самые загадочные корабли, о которых сообщают пожелтевшие газетные вырезки – как о курьезах и дутых сенсациях. Вот так всегда. А потом кто-то изобретает давно изобретенное, открывает давно открытое…

И тут он остановился, словно его с маху ударили в лицо. Он вспомнил трехлетней давности историю, вспомнил человека, который – теперь никаких сомнений – еще три года назад побывал на борту одного из тех кораблей, что растворяются в тумане и выныривают из него уже в другом мире. Но тогда Савин ему не поверил – так уж сложились обстоятельства. Удобнейшая формулировка: так уж получилось, так уж вышло, вот незадача-то…

Савина охватил жгучий стыд, от которого не убежать теперь, не заслониться, не освободиться никогда. Остается цитировать печального человека Екклесиаста, который, по мнению Савина, вовсе не считал жизнь гонкой по замкнутому кругу, а полагал, что за совершенные однажды ошибки чаще всего воздается той же монетой – стоит только угодить в схожую ситуацию. Идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя…

Возвращается на круги своя. Когда-то у тебя не хватило дерзости мысли, чтобы поверить, – теперь не поверят тебе. Вот тогда ты взовьешься, поспешишь задним числом оправдаться и заверить, что отныне готов безоговорочно принять любую, самую сумасшедшую гипотезу и драться за нее как угодно и где угодно. И хорошо, если опомнишься ты вовремя, когда еще не поздно исправить ошибки, загладить вину и выиграть бой…

Как же звали того летчика? Ведь забыл! А он верил в меня, доверял больше, чем другим, потому и пришел. Верил, что я, человек, который профессионально занимается тайнами и загадками, пойму, не усомнюсь и поверю. Как же его звали? Ведь забыл начисто!

Три года назад, на другом конце света. История в стиле картотеки Брайди – пилот упавшего в море легкого спортивного самолета несколько часов проболтался в спасательном жилете на волнах, посреди тумана. Он особенно напирал на то, что туман был каким-то странным, но никак не мог объяснить, в чем эта странность выражалась. Неизвестный парусник возник из тумана, и летчика подняли на борт. Там говорили на непонятном языке и не понимали ни одного из тех, которыми владел пилот. Пилота они высадили на берегу, эти странные люди в диковинной одежде, и парусник словно растаял в тумане.