Прорыв «попаданцев». «Кадры решают всё!» - Конторович Александр Сергеевич

Но это все отвлеченные мысли. А пока наш катамаран ложится в дрейф, корабли сопровождения, целых пять, занимают позиции по периметру вокруг нас. Их задача обеспечить работу ныряльщиков в масках, которые тоже с нашей подачи успели изготовить на верфи. Сейчас это обычные стекла в оправе из резины, никак не рейдовые, позволяющие производить несложные работы на небольшой глубине без постоянных всплытий за очередным глотком воздуха. Помпа, как и скафандр, у нас пока всего одна. Так что ныряльщики будут обследовать дно на возможно большей площади. А вот к обнаруженным ими интересным местам буду погружаться уже я или один из двоих местных, успевших лучше всего освоить новую технику погружений.

Май 1792 года. Карибское море. Водолазный катамаран «Садко». Котозавр.

Это мы удачно зашли!

— Oro!..^[19] — Возглас «корзинщика» уже не был таким заполошным, как в первый раз. Водолазы уже доставали со дна и монеты, и изделия, но эта добыча — особенная. Некрасивый увесистый слиток, обросший водорослями, обязан нести на себе госгерб, личное клеймо мастера, личное клеймо чиновника, вес, пробу. От бюрократии есть толк, хотя бы в этом. Из архива нам выданы копии документов на груз «Нуэстра Сеньора де Аточа» и «Санта Маргарита», в которых описано все — вплоть до украшений на мундире капитана. Казенный груз учитывался до мелочи. И ничего другого не должно было попасть в страну из колоний без уплаты «квинто». Правда, уклонение от уплаты налогов родилось одновременно с ними, и есть мнение, что «Аточа» затонула в том числе из-за перегруза контрабандой. Найденные ранее вещи были «в цвет», но однозначно подтвердить, какое именно сокровище подымаем, можно только по совокупности признаков — «Аточа» затонула в довольно оживленном районе, даже с нашими картами есть шанс пойти по следу постороннего кораблекрушения. Оно, конечно неплохо, но приз на леваке неизвестен, а «Богоматерь» везла тонны драгметаллов.

Клим аккуратно прошелся щеткой по боку слитка и рыкнул на зрителей:

— А ну, не напирайте, сейчас кислотой работать буду, давно никому неудобьсказуемое не прижигало?

Помогло мало: разве что ближние выдохнули малость, пытаясь стать компактнее. Под каплями серной кислоты на грязном боку появилось солнечно-желтое (высокая проба, чистейший металл!) пятно, с неясными знаками… Еще один пшик содовой водичкой из спринцовки, и наследник Мелиано аккуратно кладет трофей перед собой, на столике руководителя подъемных работ, после чего раскладывает архивные списки. По мере того, как в сторону откладываются лист за листом, напряжение растет по экспоненте. Заткнулись мерзкие чайки, почти не дышат люди, даже компрессор, качающий воздух счастливчику, до сих пор торчащему на дне, кажется, стал работать немного тише.

— Сеньор Клим, прошу вас проверить. — Дон Франциско преувеличенно спокойно передает страницу Климу, и тот в течение нескольких секунд сверяет запись:

— Он, все верно! Господа, это «Аточа»! Ура!

— Ур-ра! — На палубе катамарана возникает маленький карнавал, с небольшим запозданием перескочивший на «Сан-Исабель», ставшую на якорь невдалеке. Все орут, возносят хвалы Господу, Пресвятой Деве и святому Иакову.^[20] Сменные водолазы, кажется, готовы сигануть за борт даже без шлемов, а боцман дергает сигнальным концом код подъема — везунчика надо поздравить и наградить не мешкая. Пошла натяжка, вот появился в прозрачнейшей воде темный силуэт: это подтягивается лебедкой клеть с водолазом. Не по лестнице же ползать с семнадцати метров? Бронзовый шлем тускл — но тем ярче сияет улыбка в иллюминаторе, счастливчик все понял, но пока может только лыбиться и махать руками. Как-то вначале курсанты пытались задобрить Jefe buzos — начальника водолазов испытанным военно-морским способом: надраив медяшку, ибо начальству обычно такое нравится. И потом занимались спортом, пока Клим вдумчиво патинировал шлем, попутно объясняя, что блестящая блесна уловистей. И что на большую наживку может польститься только очень большая рыба. Усвоили, прониклись. Все жить хотят, желательно — хорошо жить. Доля водолаза равна офицерской, сборщику губок за такие деньги нужно работать полгода минимум. Испанцы с этими раскладами согласны — пришлось, правда, поймать на слабо одного проповедника работы «за еду», запихать того в трехболтовку и в барокамеру. У компрессора и вентилей, хитро ухмыляясь, стоял Клим, и «…он сказал „поехали“ и махнул рукой». Виртуально «отправился в глубину» этот жлоб на хорошей скорости. После «подъема» и извлечения чванливый кабальеро выглядел как огурчик зелененький и в пупырышках, о выполнении учебной задачи — переложить десять мушкетных пуль из ящика с песком в корзину — и речи не было. Слабак. Представления хватило, чтоб признать плату отнюдь не чрезмерной. Впрочем, для особо упертых мы заготовили аттракцион «борьба за живучесть», а его пройти без многоступенчатой технической и психологической подготовки анриал полный. Вроде бы фигня: прошагать по мелководью десять метров до лестницы, и подняться по ней на метр, чтоб голова вылезла из воды, чего сложного-то? А если инструктор крутанул лючок, имитируя повреждение иллюминатора, и в лицо хлещет теплая карибская водичка, затопляя скафандр? Отработке нештатных ситуаций Клим посвятил очень много времени, потому как чепэ во время поисковых работ грозили срывом всего плана — если люди решат, что техника невезучая, то под воду их не загонишь ни золотом, ни кнутом, ни молебном. А можно и на бунт нарваться — вполне устоявшаяся традиция, не миновавшая ни один флот. Сколько же надо вкалывать, чтоб однажды услышать это самое: «Oro!..»