Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы... - Звягинцев Василий

– Недавно, а в чем вопрос?

– Он ничем не отличался от прежнего?

– А чем он мог отличаться?

– Лариса, я тебя сейчас спрашиваю не как репортер светской хроники. Ты наши принципы знаешь. Любопытством не страдаю. Спрашиваю, как следователь, ведущий серьезное дело. Ты – не какой-то там свидетель, ты одна из нас. После разборки в Кисловодске и на Валгалле мы Лихарева простили? Простили. С Эвелин ты работу провела? Провела. Нормально все было? Нормально – я в курсе. Теперь ответь, ты за ним последнее время никаких странностей не замечала? Каких угодно. Необычного поведения, проговорок, чего угодно касающихся, воспоминаний о предыдущей жизни, в чем-то отличающихся от прежних. Нет?

– Что нет – то нет, клянусь! С тех пор как возвратился, выглядит чуток пришибленным, а так – один в один. Что я, в людях не разбираюсь? О прошлом, сами понимаете, старается не вспоминать. Собственно, именно к такой жизни он и стремился, сбегая из тридцать восьмого. А что бес (то есть Дайяна) попутал, так с кем не бывает? Осознал и дал победителям честное благородное слово ничего подобного впредь не допускать. Вы ж его опустили, прости за грубость, отняли все, только женщину и деньги оставили. Он и притих. На меня и то, бывало, пугливо оглядывается…

Из дальнейшего разговора я выяснил, что никакой «корректировки памяти» у нашего Лихарева не случилось, да и не могло, конечно же, случиться. Для него «реальность-38/3», с наркомом Шестаковым – победителем в испанской войне, с дуггурами и всем прочим, не сформировалась. Дожил он в той, «38/2», до лета, уехал по приказу Сталина в Ворошиловск, откуда бежал в две тысячи пятый. О чем он уже подробно рассказывал Шульгину при встрече в Пятигорске, включая детали и подробности Сашкиного исчезновения из тела Шестакова.

Значит, еще одно подтверждение того, что «вставной эпизод» успешно вырезан из кинопленки и концы ее после изъятия и совмещения Шульгина склеились «без шва». Для здешнего Лихарева «отыгрыш» осуществился в момент первого снятия матрицы, а для «другого» микроразвилка образовалась на Валгалле, куда он кинулся вслед за «сбежавшим» наркомом и встретился с Сашкой и Дайяной.

Мозги сломаешь, пытаясь слепить в непротиворечивую картину вроде бы достоверные факты. Значит, не стоит и пытаться. Так вышло – и хватит об этом.

А вот практический вопрос остается – можно ли теперь считать год 2006/2 зоной «дьюти фри», свободной от таможенного и любого другого контроля? Кисловодский Валентин в эпизоде с московскими монстрами не подставился, хвост за ним не потянулся. «Материальный не потянулся, – одернул я себя. – Что касается ментального или еще более неуловимого нашими чувствами, отчего бы и нет? Причины и методика межвременной агрессии против Великого княжества Московского так ведь и остались до конца не проясненными…»

Выяснив еще кое-какие интересующие нас детали, мы с Ириной объяснили Ларисе, в чем причины ее срочного приглашения, и обрисовали, как видим предназначенную ей ближайшую задачу. Она отнеслась с пониманием и откровенным интересом.

– Вообще ваш Антон мне никогда особенно не нравился. Кто его знает, может, на самом деле все, что он успел наплести, – грандиозная туфта. Никакого побега на самом деле не было, отпустили его «под подписку», чтобы он в организацию внедрился, а потом всех сдал. Обычное дело. Тут и архивы изучать не надо, одного «Места встречи…» достаточно.

– Вот и будем себя вести соответственно. Я ему, скажем, верю, ты – категорически нет и не скрываешь враждебности. Ира, Олег, Алексей тоже будут проявлять искренние чувства и отношения. У кого какие есть. И упаси бог пытаться что-то играть. Все должно быть от души. Партнеры наши совсем не дураки и в человеческих настроениях разбираются. Сашке, был случай, захотелось Антону в морду дать, и он это проделал, красиво и без вредных последствий…

– Про последствия я не стала бы так категорически-оптимистично. Все может быть как раз наоборот. – Девушка улыбнулась настолько очаровательно, что захотелось перекреститься.

– И это не исключается, – согласился я.

Лариса встала, повела плечами, как бы разминая затекшие мышцы, грудь ее соблазнительно колыхнулась под кружевной блузкой. Одернула юбку. Привычно-автоматические движения. Не собиралась же она охмурять меня в присутствии Ирины. Просто стиль такой, наверняка убойный для аборигенов и гостей кавказских Минеральных Вод.

– Короче, договорились, – сказала она. – Если совсем честно, я вовсе не против отправиться куда-нибудь подальше… Приедается на одном месте. И с монстрами вашими встречаться совсем не хочется. Но если придется…

Втянулась барышня. Гражданской войны, наместничества в Красной Москве, нынешнего роскошного житья ей мало – новых приключений подавай. И винтовку в руки.

– О чем и речь, дорогая. Постараемся что-нибудь подобрать, лично для тебя. Совсем-совсем нескучное…

Не знаю, восприняла она мои слова за правду или уловила содержавшуюся в них едкую иронию.

– Ну что, господа, – спросил я, оставив дам заниматься своими делами, – будем еще одну попытку рекогносцировки предпринимать или сразу в Замок двинемся? Лично я смысла в дополнительных изысканиях не вижу никакого, результат в лучшем случае будет нулевой, а худший нам зачем? Лариса только что дала мне окончательное подтверждение.

– В Замок так в Замок, – согласился Берестин, а Олег предложил:

– Так давай сразу и Сильвию прихватим, до полного комплекта. Чтоб два раза не бегать… Она сейчас где?

– «Вчера» была в Париже. На открытии сезона в «Мулен руж». Общество там, говорят, особо изысканное собирается. – В голосе Алексея прозвучала не слишком маскируемая ирония.

– Хорошо хоть не в Лондоне, – усмехнулся я, а то бы копии сейчас там локтями цеплялись. – Вызывай, спроси, в команде она или позже подъедет. Тут, мол, транспорт попутный ожидается, а потом билет покупать придется…

Не слишком я и пошутил. На самом деле предпочтительнее, чтобы Антон забрал нас собственными средствами, за одну ходку, чем поодиночке пробираться через дебри пространства-времени, как офицеру-добровольцу на Дон через Совдепию и чересполосицу бандитских анклавов.

В Замок мы прибыли всемером, как толпа родственников из Кзыл-Орды, нагрянувших к столичному дяде в начале шестидесятых годов – «культурки взять», дефицитом отовариться. Чтобы за гостиницу не платить, согласны и на газетах в прихожей спать, не впервой, чай.

По крайней мере, мне показалось, что в глазах Антона мелькнуло что-то похожее на эмоцию владельца столичной жилплощади. Хорошо, если просто тоска, происходящая от неприязни к утомительной суете чуждых тебе по духу людей. А если от другого?

Слава богу, Антону вместе с камрадом Арчибальдом, который на сей раз встретить гостей не вышел, не было необходимости размещать нас в прихожей.

За каждым из нас сохранились прежние комнаты, но с тех пор вкусы у большинства значительно изменились и потребности выросли. Вполне приличные гостиничные номера европейского четырехзвездочного класса наших дам больше не устраивали. Привыкли к совсем другим категориям сервиса и комфорта. А я вдруг оказался в давно забытой роли ответственного за размещение членов делегации Советских защитников мира, прибывших в Манагуа на Конгресс сторонников Движения неприсоединения. Такими делами тоже приходилось заниматься. До седьмого пота я тогда решал вариант пресловутой задачки про перевозку волка, козла и капусты, чтобы исходя из фиксированного количества номеров удовлетворить запросы каждого делегата, с учетом их заслуг, статуса, половой и национальной принадлежности.

С задачей я справился, только после окончания конгресса советник посольства предъявил мне пачку письменных жалоб, где меня обвиняли во всех смертных грехах, от грубости до тайного антисоветизма. Один только делегат от Узбекистана, секретарь какого-то глухого обкома с непроизносимым названием по фамилии Муллокандов (запомнил из благодарности), ничего не написал, да и то потому, что всю неделю просидел у себя в номере на ковре, дегустируя текилу и запивая ее зеленым чаем.

Сейчас, конечно, было попроще. По моей просьбе Антон отвел нам для компактного поселения верхний этаж корпуса, соединявшего две древние, сильно выщербленные ветровой эрозией башни. Это не имело никакого значения, на самом деле. Можно было жить в комнатах, разнесенных на километры по горизонтали и вертикали, и все равно не испытывать транспортных затруднений, навещая друг друга. Но тут дамы захотели, а мы не стали возражать, чтобы все комнаты были в одном коридоре, рядом. И даже с внутренними, соединяющими номера дверями.

Что касается площадей и интерьеров апартаментов, каждый по-прежнему оставался в полном своем праве. Достаточно было сосредоточиться и вслух или мысленно, но обязательно словами объяснить, что именно требуется. Приблизительно или детально – как у кого получится. Примечательно, что самого процесса трансформации воочию никто не наблюдал. То есть сказал: «Хочу, чтобы как в президентском номере „Уолдорф Астории“, подожди несколько секунд, потом входи и радуйся. А если сначала войдешь и только потом желание изъявишь, ничего не получится, стой хоть до завтрашнего дня. В присутствии живого человека процесс не идет. Техника безопасности своего рода.